Женщина на все времена
Шрифт:
— Но почему они так поступают? Тут, похоже, дело не только в жадности. Может быть, здесь какая-то семейная тайна или у них есть что-то, что они могут использовать против мистера Райнхарта. Вы что-нибудь знаете об этом, Хэнк?
— Нет. Я знаю чуть больше вашего. Вот мистер Райнхарт знает наверняка. Но, насколько я понимаю, он вряд ли что-нибудь скажет. Не такой человек.
И опять они какое-то время ехали молча, причем Хэнк искоса бросал взгляды на молодую женщину. Потом он не выдержал:
— Нола, а может быть, вы случайно слышали и кое-что другое? Например, то, что о вас говорил Гален Хетфорд.
Бредли,
— Я слышала ваш разговор случайно, Хэнк. Я, собственно говоря, шла к флигелю, но из-за песчаной бури сбилась с пути и, к своему удивлению, оказалась у конюшни. Сама не понимаю, как это произошло. А я так задыхалась, что просто не смогла сразу сдвинуться с места и привалилась к стене. Потом, когда я уже кое-что услышала, мне показалось неловко появиться перед вами, и я просто-напросто сбежала. Мне очень стыдно.
Хэнк кивнул.
— В любом случае, мне жаль, если слова Галена вас обидели.
— Пустяки, Хэнк. Время все расставит по своим местам. Я в этом нисколько не сомневаюсь.
— Но вы все-таки доказали Хетфорду, что умеете ездить верхом! Сам Гален никогда бы не поехал на этой лошади, Хэнк указал на Веранги, который вел себя совершенно спокойно, если не сказать равнодушно.
— Серьезно?
— Только не говорите ему, что вы узнали об этом от меня.
От такой новости настроение Нолы заметно улучшилось.
Хэнк, видимо, решил до конца выяснить, как долго она стояла у конюшни и как много узнала из того разговора.
— Если вы слышали также замечание Галена о моем личном интересе к вам, то не беспокойтесь, я не буду вам докучать. Конечно, мы с вами знакомы еще так недолго. Мы… — он явно не знал, что сказать в этой щекотливой ситуации. — У нас ведь еще будет время, чтобы узнать друг друга лучше, не так ли?
Нола потеряла дар речи, но, улыбаясь, кивнула. Хэнк, высказавшись, преувеличенно внимательно рассматривал ландшафт, хотя на этой дороге ему был знаком каждый камень. Бредли сердился на себя за то, что не нашел подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. Какое-то время никто из них не знал, что сказать, и молчание затянулось.
Наконец, Хэнк собрался с мыслями. Ему с первого дня было любопытно, что превратило Нолу Грейсон в такую решительную, готовую к приключениям женщину, какой она была сейчас. Чего стоило одно ее решение проехать тысячи миль навстречу неизвестному будущему!
— Нола, скажите, у вас в Англии осталась семья? — спросил он.
— Никакой близкой родни, — молодая женщина была рада сменить тему.
— Ваши родители умерли?
— Да, отец умер пять лет назад, а мать вскоре после него. Они оба были не особенно здоровы, и врачи советовали им переехать в страну с более теплым климатом, например в Италию, но они не захотели покинуть Англию, — она задумчиво посмотрела по сторонам и вытерла пот со лба. — Трудно представить, что они смогли бы пережить подобную жару.
— Да, это далеко не всем по силам, — вынужден был признать он. — Вы были единственным ребенком в семье?
— Нет, у меня два старших брата.
Внезапно Бредли рассмеялся.
— Что в этом смешного? — сердито спросила Нола.
— Извините, пожалуйста… То, что у вас есть старшие братья, объясняет то, почему вы такая… другая.
Молодая женщина сделала вид, что не понимает,
— Извините. Я не хотел вас обидеть. Только… Я подумал, что, может быть, ваши братья были сорвиголовами и вы подражали им. Не то чтобы я считаю, что вы недостаточно женственны… Это совсем не так. Просто вы так необычно себе ведете…
— Лучше молчите, Хэнк. Вы сами роете себе могилу. Я уже поняла, о чем вы.
Нола замолчала, и Хэнк испугался, что она обиделась.
— Впрочем, вы удивитесь, — заговорила она наконец, — если узнаете, что я не была сорвиголовой, как вы чуть было не выразились. Мне запрещалось все то, что могли делать мальчики. Видит Бог, я не пыталась поступать наперекор родителям, но очень часто вызывала гнев отца… — Нола грустно усмехнулась. — Комизм ситуации в том, что мои братья внешне походили на нашу мать, они были невысокими и хрупкими. Кроме того, они постоянно болели. Родители очень переживали за их здоровье, особенно отец. А я с детства была очень ловкой и физически крепкой. Мне нравился любой спорт, и у меня все получалось, в то время как мои братья даже двигались неохотно. Как только я подросла, меня отправили в интернат. Там из меня пытались сделать благовоспитанную девицу, но не преуспели в этом. Когда я вернулась домой, братья уже закончили учебу и уехали в Америку. Генри живет в Детройте, он дантист. У Уильяма модный салон в Нью-Йорке. Это все, что я о них знаю. Мы не переписываемся.
Хэнк пожалел о том, что сделал поспешные выводы, а еще больше — о том, что поделился ими с Нолой.
— Это жаль, — ответил он горячо. — Моя семья живет в Мельбурне. Мать часто мне пишет, и я всегда рад узнать новости о братьях и сестрах. Вы ладили со своей матерью?
Молодая женщина тяжело вздохнула:
— Она была очень сложным человеком. Я думаю, что у нее вызывала непростое чувство моя независимость. Однажды, когда я приехала домой на каникулы, она сказала мне: «Знаешь, Нола, я горжусь тобой. Если кто-нибудь изменит положение женщины в будущем обществе, это будут такие люди, как ты». Тогда я не поняла, что она имела в виду, ведь мне едва исполнилось шестнадцать лет, однако потом много думала над этими словами.
— Ваша мать была очень дальновидной, — улыбнулся Хэнк. — А вы преподавали в школе?
Нола вздохнула.
— Преподавала бы, если бы не была до этого учительницей в частных домах.
Бредли вопросительно поднял брови.
— Дело в том, что у меня сложилась своеобразная репутация. Слухи о том, что я веду себя не так, как принято в обществе, быстро распространились, и после этого ни одна школа не хотела видеть меня в своем штате. Мои идеи просто были слишком радикальными.
— Вы были также слишком радикальны и для своих поклонников?
Нола сделала большие глаза, и Хэнк поторопился с объяснением.
— Если бы у вас был жених — человек из хорошей семьи…
Молодая женщина рассмеялась.
— Вы не представляете себе, Хэнк, как много скандалов я спровоцировала в Лондоне. Мужчины из хороших семей боялись даже подходить ко мне.
Сказав это, Нола вспомнила о Лейте Родвеле. Вспомнила о том, что сначала он показался ей необыкновенным человеком. Человеком, за которого она могла бы выйти замуж. Таким она его считала до тех пор, пока не услышала, что именно он говорит о ней своему отцу.