Женщина с изъяном

Виннер Лена

С другой… Я почти поверила, что нечто подобное имело место хотя бы со стороны Руперта.

Лишним доказательством тому, что я ошиблась, стало отсутствие на доме какой-либо защиты вообще.

Закончив с ней, я первым делом поднялась к себе, чтобы смыть с себя усталость после проделанной работы.

Даниэль приковывал к себе слишком много злых и злорадных взглядов. Слишком много людей хотели бы продлить его беды, чтобы насладиться ими или просто почувствовать себя счастливее на его фоне.

Отгородив его ото всего

этого, я чувствовала себя так, будто вся вывалялась в черной, дурно пахнущей копоти или перепачкалась в грязи.

Едва ли он сам понимал, что высокие стены, большой сад и замкнутый образ жизни от подобного не спасают.

Даже после всего, что сделал и продолжал делать Руперт, люди оставались всего лишь мелочными и злыми людьми, особенно в таком маленьком городе.

Сослать маркиза Лагарда именно сюда, сделать его унижение достоянием общественности и предметом пересудов было жестоко. Едва ли не более жестоко, чем пытать его. Ослепить.

Я с некоторым удивлением поняла, что не знаю, когда и как именно Даниэль лишился глаза, но такая частность не меняла ничего.

Соглашаясь заключить с ним договорной брак, я ожидала, что он останется холоден, если не откровенно пренебрежителен по отношению ко мне, и это меня вполне устроило бы.

На деле же он оказывался настолько хорошим и внимательным человеком, что хотелось то ли посмеяться, то ли заплакать над этим.

Таких как он, вне зависимости от положения и титулов, топили как котят. Особенно когда дело касалось больших денег.

Мне не пришло в голову даже шутки ради поинтересоваться, во сколько оценивается состояние, что было оставлено опальному маркизу, но, судя по всему, там было действительно не мало.

Достаточно, чтобы убить.

А убивать его явно взялись вдохновенно и целенаправленно. В выборе способов, правда, особенной изобретательности не проявляли, но она тут и не была нужна.

Сидя перед зеркалом и расчесывая волосы, я наконец собралась с духом достаточно, чтобы признать: мой план затаиться, примерить на себя чужую личину и хотя бы попробовать пожить несколько лет без колдовства можно было считать проваленным. Ставя для Даниэля защиту и охотясь на выслеживающих его ведьм, я не помогала себе надежно скрыться, но и в стороне остаться не могла. Не теперь, не после того, как он встретил меня в своем доме. Не после той тактичности, которую он пытался проявить накануне.

Перспектива встречи с его кузиной волновала меня ровно настолько, насколько могла бы взволновать вероятность поймать несостоявшегося убийцу.

Увидев ее, я пойму, она заплатила за его смерть или это был кто-то другой.

Не больше, не меньше.

Даже если ответ окажется положительным, Даниэль вряд ли будет сильно удивлен.

Именно это понимание поразительным образом расстраивало меня больше всего. Даже не понимание, а сама мысль о том, что человек вроде него привык воспринимать подобное как данность.

Все

эти размышления ничего не стоили. Более того, они были откровенно глупыми, и я постаралась отделаться от них, изучая свое отражение.

Впервые за долгое время я делала это без малейшего опасения — здесь, вдали от дома, проделав длинный и извилистый путь под тяжелым мороком, я могла снова стать самой собой, не менять черты лица и не накидывать иллюзию.

Выходя за Лагарда, я мечтала побыть собой хотя бы наполовину, и взятые на себя обязательства восприняла как цену, которую за это неизбежно придётся заплатить.

Теперь уже точно не сбылось, не случилось.

Способная защитить его ведьма оказалась ему нужнее, чем красивая и хотя бы в меру верная жена.

В дверь спальни коротко и деликатно постучали — так, чтобы не потревожить, если я уже сплю.

— Войдите.

Я ожидала увидеть Агату, в крайнем случае Руперта, но на пороге появился Даниэль.

Как будто я потревожила его своими мыслями или думала о нём, потому что думал он.

Такое стало бы возможным, будь в нём хотя бы четверть ведовской крови, а между нами — годы глубокой и искренней привязанности.

— Я тебя не отвлеку?

— Нет, — я поднялась ему навстречу и сделала попытку улыбнуться, потому что он это заслужил. — Сложно уснуть сразу после.

— Я наблюдал за тобой из окна, — он запер за собой дверь, но остался стоять возле неё, словно не был уверен в том, что его в самом деле хотят видеть, а не принимают из вежливости. — Подумал, что на правах твоего супруга могу зайти и поблагодарить.

Люди, которым я помогала по пути, даже те, ради кого я рисковала собой, далеко не всегда меня благодарили.

Возможно, потому что я брала с них немалую плату.

Возможно, потому что не хотели мириться с существованием силы, которую не могли понять, но к которой были вынуждены обращаться.

Встречались те, кто осенял себя Спасительным Знамением, молясь о том, чтобы больше никогда меня не видеть.

Однажды даже попытались кинуть камень вслед, обвинив в том, что я сама наслала проклятие на их деревню.

Лагард же в своей признательности был до наивности искренен, хотя и старался демонстрировать вежливую сдержанность.

— Не стоит. Это моя работа. Твоя — быть достойным маркизом, моя — делать это.

— Я не думал об этом так, — Даниэль коротко и криво ухмыльнулся, глядя почему-то на мои босые ноги.

Вспомним, что на мне только ночная сорочка, я подумала о халате, но сочла, что это был бы уже перебор.

— К такому сложно привыкнуть. Я не планировала взваливать это на тебя, если меня это хоть как-то оправдывает, — я села на край кровати, тем самым предлагая ему немного расслабиться.

— Тебе не нужно ни за что оправдываться, — Даниэль понял меня правильно и шагнул вперёд. — Я удивлён, что ты осталась.