Женщина в библиотеке
Шрифт:
— Ну, можно проверить охранников, которые обыскивали близлежащие комнаты. — Идеи приходят в голову прямо во время разговора. — Может, Кэролайн была там все это время. Может, у кого-то была причина, по которой он не сообщил о трупе в галерее Шаванна.
Мы вздрагиваем от стука по окну, рядом с которым сидим. Поднимаем глаза и видим Уита с Мэриголд. После нескольких секунд активного жестикулирования они заходят внутрь и подсаживаются к нам.
— Мы разве собирались вместе пообедать? — спрашивает Мэриголд. — Тогда прошу прощения…
— Нет… не собирались. — Мне несколько неловко. — Мы с Каином решили обсудить наши книги.
— А… — Мэриголд
— У меня работа не шла, — говорит Каин. — Нужно было взглянуть на парочку мест, и я подумал, что Фредди захочет присоединиться — все-таки она не местная. А теперь видела самые грязные закоулки Бостона.
— Какое облегчение! — врывается Уит. — Я было подумал, что забыл передать сообщение.
— А вы двое чем заняты? — спрашивает Каин.
— Я шла в библиотеку, — говорит Мэриголд. — Увидела Уита на другой стороне улицы, перебежала поздороваться.
Уит широко улыбается:
— А я шел за пончиками, заметил вас в окне… а затем ко мне подбежала визжащая Мэриголд.
— Я не визжала! — Мэриголд пихает его в бок.
Каин улыбается мне:
— Назовем это совпадением.
Дорогая Ханна!
Ужин был замечательный. Диана выложилась на все сто: подала лобстера, усадила меня рядом с Алекс и сама подняла тему моей рукописи, потому что я до самого десерта так и не набрался смелости его упомянуть. Десерт, кстати, тебе бы понравился: невероятное шоколадное творение.
Я специально подготовился и придумал, как элегантно описать свой опус парой простых предложений… та самая «презентация для лифта». Добавил в речь несколько многозначительных пауз и мычаний, чтобы она казалась придуманной на ходу.
Диана, благослови ее Господь, задавала вопросы, чтобы разговор не перепрыгнул на другую тему и я смог «неохотно» поведать о своей работе.
Короче говоря, Алекс дала мне свою визитку и попросила прислать рукопись.
Так что я на седьмом — нет, семнадцатом — небе от счастья!
Помню, ты говорила, что первый раз, когда тебе говорят «да», ни с чем не сравним. Подтвердить твои слова не могу, но даже одно «может быть» неслабо кружит голову. Виню свой экстаз в том, что у меня нет комментариев по твоей последней главе. Мне так радостно, что я не могу сосредоточиться. Перечитаю завтра — уверен, что к тому моменту уже успокоюсь, — и напишу, если появятся комментарии или предложения.
Пойду еще раз перепроверю свой опус на случай опечаток и т. п. перед отправкой.
Болей за меня!
Глава пятая
Вечером мы оказываемся у меня в квартире, едим заказанную пиццу и просто хорошо проводим время. Уит ковыряется на кухне, сооружает огромный банановый сплит на десерт и подает его в салатнице с четырьмя ложками. Удивительно, как комфортно я себя чувствую с людьми, которые совсем недавно были незнакомцами. Без стеснения я рассказываю им о сумасшедших родственниках и бывших, о личных унижениях и ужасах, которые планировала навсегда оставить при себе. Возможно, дело в вине — хотя никто из нас не выпил так уж много. Но достаточно. В нашем взаимном, пускай и не сильном, пьянстве демонстрируется доверие друг к другу и зарождающаяся дружба.
Мэриголд рассказывает, как двенадцать лет занималась
2
На пуантах, или en pointe, — это танцевальное движение, при котором танцор переносит весь вес тела на мыски полностью вытянутых ног.
Первым реагирует Уит:
— Черт! Она мертвая?
Я давлюсь вином. Каин замирает, ожидая крика.
Но Мэриголд лишь смеется:
— Она должна была отдыхать, но может быть, и умерла. Может, это был знак.
— Это Микки-Маус? — спрашиваю я, глядя на изображение, частично скрытое под рубашкой.
— Да, — говорит она и снимает рубашку, чтобы мы могли лучше рассмотреть татуировки, полностью покрывающие ее торс от ключиц до пояса. Она упирает руки в бока и медленно поворачивается, демонстрируя рисунки на коже.
Я понимаю, что она голая, но татуировки завораживают меня настолько, что я забываю смутиться. Каин громко вдыхает, а Уит наливает себе еще вина.
— Дональд тоже есть, над бедром.
— Господи, надеюсь, ты про утку, — бормочет Уит.
Ее небольшие груди покрыты цветами. Татуировки разнообразные, эклектичные, но ни одна не выбивается из сложной общей картины. Мы спрашиваем про заинтересовавшие нас дизайны, и Мэриголд рассказывает об обстоятельствах, которые вдохновили ее на них.
Каин расспрашивает ее про иглы и уровни боли, связанные с каждой татуировкой.
— У ребер больнее всего. — Она трогает пальцами место, о котором говорит. — Я кричала, будто меня… короче, сильно кричала.
— Где следующую хочешь набить? — спрашивает Уит, обходя ее в поисках свободного места.
— Ниже пояса я чиста. — Мэриголд подворачивает штанину джинсов и показывает нетронутую кожу. — Но не думаю, что буду бить еще.
— Почему? — спрашиваю я, потому что мне интересны ее причины, а не потому, что я считаю, будто ей нужно больше татуировок на теле.
— Выдуманная граница… Значит, что у меня всегда будет место для идеальной татуировки, если я такую найду. Значит, что я не закончена… Не хочу быть законченной. Пока не хочу. — Она надевает рубашку. — А у вас совсем нет татуировок? — Она смотрит на меня: — Разве австралийцы их не любят?
— О да, любят. У многих есть татуировки. А у многих нет. У меня нет.
Уит падает на диван.
— Меня допрашивала полиция.
Несколько секунд мы просто смотрим на него. Мэриголд говорит первая… или кричит:
— Какого черта ты ничего не сказал?
— Сейчас говорю.
— Было бы странно, если бы они решили тебя не трогать, — добавляет Каин. — Наверняка опрашивают всех, кто знал Кэролайн Полфри.
— Теперь, наверное, захотят поговорить с вами тремя, — извиняющимся тоном говорит Уит.
Мэриголд смотрит на него с подозрением:
— Почему?
— Чтобы подтвердить, что я был в зале Бэйтса, когда она умерла.
— О господи! Они хотят твое алиби!
— Просто хотят узнать, где я был.