Съ поразительною быстротою идутъ времена. Когда мы перевалили изъ, XIX столтія въ ХХ-ое, русское общество очень увлеклось было симпатичною соціальною игрушкою, извстною подъ громкимъ именемъ «борьбы съ проституціей». Борьба эта, поставленная на почву филантропическихъ, полицейскихъ и просвтительныхъ средствъ, при всхъ своихъ частичныхъ успхахъ, всегда казалась мн доброжелательною, но довольно безплодною суетнею совстливаго благодушія. Возливая цлительный елей на явленія, аболиціонизмъ забываетъ о причинахъ, елеями не исцляемыхъ. Причины же кроются въ томъ, что проституція – единственный способъ труда, который выгоденъ женщин русскаго городского пролетаріата, ибо цифра честнаго заработка рабочей труженицы кончается y насъ тамъ, гд начинается цифра заработка проститутки. Наилучшая работница-портниха (это высшій заработокъ женскаго ремесленнаго труда въ Петербург) получаетъ 30 рублей въ мсяцъ, самая плохая неудачница – проститутка 40 рублей. Въ этой книг въ большей
части своей посвященной вопросу о проституціи, я стою на такой точк зрнія. «Наша проституція происхожденія экономическаго. На иныя причины къ проституціи, не экономическія, русская статистика отдляетъ всего лишь отъ 5 до 10 % проститутокъ. Корень проституціи – женское неравенство съ мужчиною въ трудовыхъ правахъ и заработной плат. Женщина поставлена въ невозможность существоватъ иначе, какъ на счетъ мужчины, пріобртающаго ее семейно или внсемейно. Самостоятельная жизнь для женщжны окупается такимъ жестокимъ, тяжелымъ, почти аскетическимъ подвигомъ, что нести его бодро и успшно дано только натурамъ выдающимся, необычайнымъ, святымъ: это – героини и мученицы идеи труда. Для женщины средняго уровня способностей и энергіи, самостоятельная трудовая жизнь – крайне неблагодарно вознаграждаемая житейская каторга. Для женщины слабой утомленіе этою неблагодарною каторгою фатально разршается въ дезертирство изъ подъ трудового знамени самопродажею обратно подъ мужскую опеку и на мужскіе кормы. Таковы печальные браки съ первымъ встрчнымъ, лишь бы хлбомъ кормилъ, т. е. проституція въ семь, – и проституція внбрачной женской самопродажи. Поэтому единственною возможностью къ дйствительному уничтоженію проституціи, – по крайней мр, проституціи эковомической, то-есть той, съ которою борется нашъ вкъ, – я призвавалъ и признаю только совершенное уравненіе обоихъ половъ въ правахъ гражданскихъ, трудовыхъ и образовательныхъ: полное политическое и соціальное равенство женщины и мужчины». За тезисъ этотъ я выслушалъ много укоровъ отъ русскихъ аболиціонистовъ, попрекавшихъ меня «любовью къ дальнему въ ущербъ ближнему», «смотрніемъ въ корень» и даже квіэтизмомъ. Вы, молъ, ищете реформы, обусловленной соціальнымъ переворотомъ такой отдаленности, что для нашего вка она равна невозможности, и, слдовательно, косвенно рекомендуете намъ сложить руки. Но вотъ, господа, прошло всего два года, и – отдаленное стало близкимъ, a невозможное очень возможнымъ. Изъ городовъ русскихъ поднимаются сотни женскихъ голосовъ, требующихъ участія въ близкой перестройк государственнаго зданія, заявляющихъ свое избирательное право, ищущихъ именно того всесторонняго равенства, что такъ недавно казалось мужскому большинству идеалистическою мечтою, отсроченною къ исполненію еще, быть можетъ, не на одинъ вкъ. Сегодня этихъ голосовъ сотни, завтра будутъ тысячи, послзавтра – десятки, сотни тысячъ… милліоны! Ничто не растетъ быстре, чмъ сознаніе своего законнаго права, – a ужъ какъ это право русскою женщиною выслужено! Вдь, если исключить два факультета женскаго труда: медицинскій и изящныхъ искусствъ, – въ этихъ профессіяхъ женщина, все-таки, добилась нкоторой матеріальной обезпеченности! – то нтъ ни одной отрасли, гд женская самостоятельность не работала бы несравнимо больше на общество, чмъ на самое труженицу. Женщины выучили читать русскій народъ, имъ всецло принадлежитъ русская наука о народномъ чтеніи и три четверти того тяжкаго школьнаго подвига, которымъ просвщался вышедшій нын на политическую сцену русскій пролетаріатъ. Ужасы этого школьнаго подвига неописуемы: это – голодъ, холодъ, рабство и полицейскій сыскъ. Нтъ учительницы въ Россіи, которая не несла бы на себ политической роли, сознательно ли, безсознательно ли, – уже тмъ самымъ фактомъ, что она учительница, тмъ, что она подобрала на свои плечи ту часть образовательнаго труда, которая становится уже слишкомъ невыгодною мужчин буржуазнаго строя, вынуждаемому общимъ вздорожаніемъ жизни искать боле производительныхъ формъ труда. Я оставлю въ сторон т ограсли, гд русская женщина умышленно отдается идейному подвижничеству на общественной работ: подвиги сестеръ милосердія въ войнахъ, фельдшерицъ въ эпидеміяхъ, «кормильныхъ барышень», въ голодовкахъ, дятельницъ культурной пропаганды въ революціи. Я оставлю въ сторон геройство и говорю про обыденщину. Всюду, пока, женскій трудъ – отбросъ мужского, черная, кропотливая и мучительно скучная работа, которой мы, мужчины, не беремъ потому, что есть возможность свалить ее на женскія плечи за гроши, какіе мужчин получатьуже неразсчетъ – «даже непристойно». Это – везд: въ банкахъ, въ папиросныхъ мастерскихъ, въ библіотекахъ, въ магазинахъ, на фабрикахъ, на телеграф, на полевой уборк, въ типографіяхъ, въ редакціяхъ, на урокахъ, – всюду, отъ малаго до большого, гд трудъ мужской мшается съ трудомъ женскимъ. Послдніе годы выдвинули очень странное и очень частое женское рабочее преступленіе. Въ теченіе одного 1902 года газетная хроника огласила пять судебныхъ длъ о женщинахъ, проживавшихъ по мужскимъ паспортамъ и выдававшихъ себя за мужчинъ, съ цлью получать мужской заработокъ. Одно изъ такихъ длъ, особенно любопытное, въ Пермской губерніи,
раскрылось, потому, что баба такъ увлеклась своею новою жизнью на положеніи мужика, что затяла было жениться! Жениться же ей понадобилось, чтобы спасти подругу-односедку отъ мужскихъ приставаній на заводской работ. Въ состояніи ли современное общество обойтись безъ женскаго труда? Разумется, нтъ. Устроить для женщины точныя и боле выгодныя трудовыя нормы становится неугомонною, крикливою необходимостью, столь же важною для мужчинъ, какъ и для самихъ женщинъ, и растущею не по днямъ, a no часамъ. Быстрое вздорожаніе культурной жизни во всхъ странахъ европейской цивилизаціи неуклонно ведеть къ банкротству современнаго мужевластительства. Однхъ мужскихъ силъ длается уже недостаточно, чтобы вести семью: подспорье женскаго труда, жена и мать добычницы, сейчасъ уже настойчиво желательныя, вскор будутъ совершенно необходимы. A разъ установляется общественная необходимость труда женщины, не ясно ли, что трудъ теряетъ полъ, и долженъ быть нормированъ одинаковыми экономическими условіями, обоснованными на одинаковыхъ политическихъ правахъ. Восемнадцатый вкъ кончился революціей, создавшей побду третьяго сословія; двадцатый начинается революціей четвертаго противъ старыхъ трехъ. Неужели эта революція повторитъ ошибку своей предшественницы и, оставивъ женщинъ полуправными и безправными, превратитъ ихъ въ новое пятое сословіе, и съ историческою перспективою еще разъ перестраивать міръ враждою и кровью!?
Я вижу по газетамъ, читаю въ письмахъ, слышу въ разговорахъ, что женскія претензіи на гражданское, то-есть, покуда избирателъное равенство, – встрчены недоумніемъ во многихъ дйствующихъ кругахъ современнаго русскаго переворота, даже и вполн свободомыслящихъ. Говорятъ, что въ Россіи кипитъ и безъ того такая каша, что не знаешь, какъ ее расхлебать, a тутъ вдругъ новые ингредіенты, да и при томъ – какихъ нтъ нигд въ Европ. Говорятъ: мы еще до такой степени не раздлили шкуры неубитаго медвдя, что не ршили, сколько устроить намъ палатъ, да и устроять ли ихъ вообще. Споримъ о всеобщей подач голосовъ, достойны ли ея вс россіяне мужескаго пола, не лишенные образа и подобія человческаго, или одни грамотники. Споримъ о формахъ конституцій, о монархіи и республик, о цльномъ государственномъ тл и о федеративномъ расчлененіи, о мирной идилліи соглашеній и о вооруженномъ возстаніи. Радуга русской свободы играетъ десятками спутанныхъ тоновъ, они мучительно трудно размщаются по спектру, – a тутъ еще женщины!.. Подождите съ женскимъ вопросомъ! Это – роскошь: желзная дорога черезъ болото, по которому до сихъ поръ не было даже битой тропы! Это – надстройка будущихъ поколній, a наше дло – выстроить фундаментъ.
Что каша въ Россіи заварена крутая, въ этомъ нтъ никакого сомннія. Но русскій народъ повторяетъ пословицу, что кашу масломъ не испортишь. A я нарочно остановился подробне на женщинахъ русской революціи, чтобы напомнить, какъ систематически женское вліяніе, женскій политическій тактъ и женская энергія являлись въ нашихъ революціонныхъ кашахъ масломъ, безъ котораго весьма часто каша такъ и прикипла бы къ горшку. За женщину – избирательницу, за женщину – равноправную гражданку, – право экономической необходимости и историческихъ заслугъ. Политическія реформы созрваютъ во времени, и пространственные примры къ нимъ не всегда подходятъ. Вотъ почему не слдуетъ смущаться упреками: нигд въ Европ! Не въ томъ дло, что было въ Европ – это прошлое; и не въ томъ, что есть, доживая, – это тоже прошлое. Дло въ томъ, что будетъ и на очереди быть.
Да, каша русской революціи крута, и напрасно уповаютъ оптимисты, что ея кипніе остановитъ тотъ или другой конституціонный компромиссъ. Мы только въ начал кипнія, мы – въ верхней пн его, a уже дрожитъ, бурлитъ и гудитъ дно. Близится перестройка не только правительственныхъ формъ и гражданскихъ условій, близится перестройка сословій и народностей. Ея не вмстятъ въ себя даже самыя благожелательныя формы той медленной постепеновщины, той проповди политическихъ видоизмненій въ темп andante amoroso, которую можно назвать бюрократіей революціи. И, конечно, если ужъ строить дорогу черезъ болото, то – не шоссе, которое лтъ черезъ десятокъ надо будетъ сломать, чтобы замнить желзнымъ путемъ, a прямо желзный путь.
И еще – послдняя метафора. Россія строитъ свое новое государственное зданіе не на двственной почв. Для того, чтобы очистилась площадь для постройки, ей приходится разобратъ по кирпичу колоссальный вковой дворецъ стараго режима. Въ этомъ процесс разрушенія, длящемся пятьдесятъ лтъ, русскія женщины работаютъ непрерывно и на первыхъ мстахъ. Сколько ихъ убито падавшими камнями, сколько искалчено, сколько умерло на работ! Старыя стны таютъ, на очереди – возводить новыя. Неужели этотъ новый трудъ въ иовыхъ условіяхъ побдоноснаго новаго вка уволитъ изъ своей арміи этихъ неутомимыхъ работницъ, страстныхъ вдохновительницъ, часто руководительницъ стараго труда? Вдь безъ нихъ еще долго не быть бы и новому! Русскія женщины такъ много и хорошо умли разрушать, что – уже разрушеніемъ – выучились и хорошо строить!