Женщина за стеной. Лирика

Ваншенкин Константин Яковлевич

Письмо от Сухова

Приречный гром, в девятый раз проухав, За рощами нашёл себе приют. Но пишет мне сегодня Фёдор Сухов О том, что соловьи ещё поют. И словно бы душе моей побудка, — Негаданно берущая в полон, Прибавленная Федей незабудка Отвешивает сдержанный поклон. А он зовёт — туда, где в травах тропка. Он говорит: «Когда ж приедешь ты? А то мне даже чуточку неловко, Что я один средь этой красоты». 1981

Разжалование

сержанта

В минуты эти роковые Забыв пути своих забав, Разжалованный в рядовые За самоволку и за баб — Кто он сержантам и старшинам, Чьим наставлениям не внял, И тем солдатикам безвинным, Которых сам вчера гонял? В мгновенье ока обезличен, Торчит пред всеми напоказ И в строй встаёт уже без лычек, Комбата выслушав приказ. Война ещё на середине, И что с ним будет впереди? Дожди такие зарядили, Что и Господь не приведи. Опять команда прозвучала, Дорогу новую суля. И — служба с самого начала Пошла. Но только не с нуля. 1982

"Расставанья все и все прощания…"

Расставанья все и все прощания — С женщиной, и только с ней одною. С плачущей иль прячущей отчаянье Женщиной — невестой и женою. И всесильна жажда возвращения К женщине — в теченье всей разлуки. Сквозь преграды все и обольщения, Горькие сомнения и слухи. Эти встречи были нам обещаны… И вовек лучами осиянна Жизнь, что появляется из женщины, Как из мирового океана. 1982

"Рукомойник на стенке сарая…"

Рукомойник на стенке сарая, На скамейке — с черешней кулёк. Тлеет солнце, за лесом сгорая, И туман по канавам залёг. А для тех, кому греется ужин, Чья дорога неблизкой была, Мир сегодняшний сладостно сужен До размеров окна и стола. …Видеть контуры чёрного леса, Где заката последняя медь, И над краем ведёрного среза Рукомойником долго греметь! 1982

Термометр

Как если бы работой дельной Был занят я в начале дня, — Термометра сосуд скудельный Опять под мышкой у меня. Опять из утреннего дола Встают берёзы в сотый раз. Я не отвык ещё от дома, Как здесь случается подчас. Баюкая свою разлуку, Смотрю с восьмого этажа, Как бы на перевязи руку Горизонтальную держа. 1982

Песенка к спектаклю

Когда зарплата Идёт на убыль, То как заплата — Последний рубль. Гулять — не к спеху, И цель другая: Прикрыть прореху, Весь свет ругая. Но

вот, как бочка, Гудит получка. Довольна дочка. Смеется внучка. Жена в платочке Со мной под ручку К торговой точке Несёт получку. Вдоль тротуара, Вблизи окошка, Звучит гитара, Поёт гармошка. Огни заката Горят как уголь, Пока зарплата Идёт на убыль. 1982

Земля

Упал у западной границы. Зазеленело на земле. Сквозь две пустых его глазницы Взошло по пихтовой стреле. Разворотив грудную клетку Нежданной силою корней, Берёза выбросила ветку, Других, быть может, зеленей. Здесь траки, скаты и копыта Оставили мгновенный след, Не видимый для следопыта Восьмидесятых дальних лет. 1982

"У хозяйки столовался…"

У хозяйки столовался, С её дочкой целовался. Столовался-целовался, А потом ударил бой — Целый мир закрыл собой. То, что прежде важным было, Память бедная забыла, Лишь спустя десятки лет Проступил неясный след: У хозяйки столовался, С её дочкой целовался… То ли было, то ли нет. 1983

Штыковой бой

…Штык — молодец…

В морозной пыли Занятья — вроде танца: — Коротким коли! На выпаде останься!.. Заволжских полков Январский редкий воздух. Посылы штыков, Мерцающих и острых. Меж ротами стык Зияет чёрной раной. Ты выручи, штык, Родной, четырёхгранный. Задачей дано: Атака штыковая… А юность давно Прошла как таковая. Прошла горячо, Ни в чём не виновата. И помнит плечо Ремень от автомата. Но в снежной дали Занятья — вроде танца: — Коротким коли! На выпаде останься! 1983

Память о полковой разведке

Вот и выдан маскхалат Старшиною: Новогодний маскарад, Снег стеною. На себе своё вези Зыбкой тенью. И растаяли вблизи За метелью. То ли холмик, то ли дзот За нейтралкой… Мы их ждём. Но что их ждёт В жизни краткой? В белой взвившейся пыли, Жгущей веки?.. И растаяли вдали. И — навеки. 1983