Женщины в его жизни

Брэдфорд Барбара Тейлор

Вилла стояла на склоне холма, ее беломраморные колонны словно лоснились в лучах полуденного солнца. Травка газона, опрыснутая из спринклеров, установленных Дэвидом, ярко зеленела под цветущими кустами и деревьями. Цветы, яркие, сочные, буйные, радовали глаз. Она жила на вилле уже три недели, но все еще не свыклась с красотой дома и видом вокруг. В доме было полно книг и картин и прочих бесценных трофеев, собранных Дэвидом за годы писательских скитаний по белу свету.

Камилла обернулась, подойдя к ступеням, ведущим к наружной двери, и по ее лицу, как обычно, пробежала довольная улыбка. От виллы по склону круто сбегали ярко-зеленые лужайки,

обсаженные эвкалиптами и апельсиновыми деревьями, а далеко за каменной стеной едва виднелись крыши Танжера. Дальше тянулись белесые песчаные пляжи и аквамариновое Средиземное море.

Когда она вошла внутрь, в помещениях царила тишина.

В холле она кинула свертки на инкрустированный перламутром столик и прошла в гостиную. Жалюзи были опущены, дабы солнце не накаляло помещение, и она часто заморгала, привыкая к прохладным потемкам после яркого света улицы.

С первого дня, как переехала сюда, Камилла дала этой комнате название «комната мятного чая» за приятные зеленые тона шелковых штор на белых стенах. На белом мраморном полу лежали коврики более густого зеленого цвета; шелковые подушки различных оттенков зеленого были в беспорядке разбросаны на белых мягких диванах и креслах в стиле Людовика V, также обтянутых тяжелой белой декоративной тканью. Огромные фикусы и какие-то тропические растения с мясистыми темно-зелеными листьями стояли в медных кадках у всех окон. Яркими цветными пятнами в этой прохладной комнате были картины, полки с книгами, белые керамические вазы с множеством цветов, собранных на небольшой лужайке за домом.

Она порадовалась и посмеялась про себя, когда взгляд ее упал на низенький марокканский столик со старинным серебряным чайником и стаканами в серебряных подстаканниках филигранной работы.

«Ты назвала ее комнатой мятного чая, и отныне она станет ею навсегда», – сказал Дэвид пару недель назад, и с тех пор Фатьма либо Меноубах ежедневно сервировали здесь к концу дня чай. Это был новый ритуал, который надлежало соблюдать, однако она и Дэвид не всегда ему следовали.

Прикрыв дверь гостиной, Камилла направилась в библиотеку Дэвида, откуда доносился стук пишущей машинки: он вбивал новые слова в свой сценарий. Дэвид по старинке писал на древней электрической машинке, никаких новомодных электронных средств, диктофонов и компьютеров этот кузнец слова не признавал.

Работа, как видно, спорилась, и, перед тем как постучать, Камилла засомневалась, стоит ли его беспокоить. Вдруг из-за тяжелых, обитых медью дверей раздался его голос:

– Входи, Камилла, я знаю, что это ты. Я слышал стук твоих высоких каблучков. Фатьма и Меноубах шлепают босиком. – Дверь перед ее носом распахнулась. – Конечно, если это не визит нежданной дамы.

– Я тебе помешала? – спросила она. Дэвид проводил ее в библиотеку.

– Нисколько. У меня очень острый слух, Камилла, и я скучаю без постукивания твоих туфелек в этом огромном старом гнезде. Я сижу и жду, когда ты вернешься, даже если я за работой.

– Дэвид, ты удивительно добр ко мне, а дом у тебя просто сказочный… Я всегда ухожу из него с неохотой.

– Тебе и не надо из него уходить, Камилла. Можешь оставаться здесь сколько тебе угодно.

– Это так мило с твоей стороны, дорогой, но должна же я найти дом для себя.

– Я понимаю… Пока ничего?

Она покачала головой:

– Джанина продолжает прочесывать Танжер. Я уже пересмотрела уйму – все не то. Я развращена этим домом, он у тебя непревзойденный.

– Дело в том, что надо

дождаться своего часа, и тебе подвернется прекрасная вилла в тот момент, когда ты этого меньше всего ждешь. Как насчет рюмочки? Уже около шести, я как раз собрался выпить бокал шампанского – Поммери и Грено, розовая версия. Я заслужил это после дня, проведенного на соляных копях…

– Ты хочешь сказать, золотые рудники нравятся тебе больше? – перебила она.

– Разумеется, – засмеялся он и пошел к бару в дальнем конце библиотеки. – Выпьешь стаканчик? – спросил он, наклоняясь к холодильнику позади бара и доставая из него бутылку розового шампанского.

– Почему бы нет? Прекрасная мысль. Благодарю.

Он вернулся к столу с двумя стаканами и пачкой черных сигарет, которые иногда курил.

– Какого рода секретная миссия позвала тебя после ленча в Танжер? – поинтересовался он и озорно подмигнул, садясь. – Мне известно, что ты виллы не смотрела. Джанина сказала, что сегодня у нее поездка с богатым американским клиентом в Фез.

Она засмеялась:

– Ну не будь же так глуп! Я ходила купить себе пару шлепанцев, чтобы скользить по дому так же бесшумно, как Фатьма и Меноубах. И кое-какие книги.

– Надеюсь, ты купила хоть одну книгу Дэвида Мейнса. Мне нужны деньги, – поддразнил он Камиллу.

– Нет. Но я купила книжку для Дэвида Мейнса, моего самого щедрого и любящего друга. – Она встала и вышла из библиотеки прежде, чем он успел отреагировать, и, пока бежала в холл, надеялась, что ему понравится ее подарок. Она потратила почти целый день на беготню по магазинам и лавчонкам в поисках какой-нибудь особой вещицы, чтобы, одарив ею Дэвида, дать ему почувствовать, как она высоко ценит проявления его доброты и трогательного отношения.

Он вскрывал пакет с трепетным волнением маленького мальчика, получившего свой первый серьезный подарок.

– Камилла, ну зачем же, не надо было… но я не могу сказать, что я не взволнован, потому что это не так. Единственная девица, делающая мне подарки, это моя двадцатилетняя дочурка Полли. – Он сорвал последнюю бумажную обертку и восторженно воскликнул: – Старинный Коран! Где же ты его откопала? Я ищу такой уже много лет. О, дорогая, это просто замечательно. – Он бегло просмотрел книгу, осторожно листая страницы, оглаживая и ощупывая переплет из марокканской кожи с золотым тиснением, радуясь редкому изданию.

– Он старинный, ведь правда? – спросила она, беспокоясь. – Мне хотелось найти инкунабулу.

– Этот, безусловно, она и есть, и, по-моему, это подлинный шедевр. Он из Феза, старинного университетского города. Благодарю тебя, Камилла, большое тебе спасибо. – Он положил Коран на стол, дружески обнял ее и поцеловал в щеку.

– Это тебе, Дэвид, в знак моей большой любви.

Он улыбнулся, подошел к дивану и сел, закурив черную сигарету.

– Давай, милая, выпей свой напиток, пока он не согрелся.

Камилла села в кресло напротив, подняла бокал с массивного стола из красного дерева, инкрустированного бронзой, и быстро отпила глоток.

– Мм-мм, вот это да! В городе сегодня слишком жарко. Ты, наверное, здорово устал. Много работал? Когда я пришла, твоя машинка еще стучала. Как продвигается сценарий?

– Очень хорошо, я доволен им, Камилла. Через пару дней я должен закончить первый вариант и хочу, чтобы ты сразу прочла его. Я разговаривал с Диком Томлинсоном: Он прямо-таки жаждет видеть тебя в роли героини.