Женщины в его жизни
Шрифт:
– Я так рада, что я здесь, Дэвид. По-моему, я уже начинаю любить Марокко. И очень надеюсь, что смогу подыскать себе дом. Такой, как мне надо.
– Уверен, что найдешь. Между прочим, у меня есть идейка. Почему бы тебе не перебраться ко мне на виллу пожить, пока ты здесь? Дом у меня большой и очень даже недурной, хотя и звучит мое предложение дерзко.
– О, это так гостеприимно с твоей стороны… – Она заколебалась и умолкла.
– Продолжай и скажи «да». Твое общество будет для меня невероятно благодатно, – сказал он.
– Хорошо, пусть будет по-твоему! – внезапно согласилась она.
– Умница! Теперь давай закажем ужин. Не знаю, как ты, а я умираю от голода.
– Если
Дэвид выбрал для начала французский деревенский пирог и запеченную местную рыбу с травами и специями, а в качестве гарнира – тушеные овощи.
Они потягивали холодное вино в ожидании, пока им принесут еду, а тем временем Дэвид рассказывал ей о Танжере и подробностях здешней жизни. Он поведал и о сценарии, над которым работал, и неожиданно высказал предположение, что Камиллу могла бы прельстить идея сыграть в его фильме.
– Блестящая роль для тебя, Камилла. Скажу честно, когда начал писать, я о тебе не думал. Вообще, я не имел в виду никого из конкретных актрис. Но теперь, когда ты здесь и я смотрю на тебя, такую красавицу, я знаю, как чудесна ты была бы в этой роли.
– На меня, красавицу, и на все мои сорок семь лет!
– Но по сюжету и не должна быть юная женщина, прости меня, – пояснил он с улыбкой, думая о том, как она хороша сегодня.
На ней были бледно-зеленое шелковое платье и серьги с изумрудами. Хороша! Белокурые с рыжеватым отливом волосы, зеленые глаза и белая кожа. Какой же дурак Максим, если бросил ее! Помимо премилой внешности она еще и прекрасный человек, яркая личность. Иные мужчины сами не понимают, когда они счастливы, подумал он.
– Ты что так уставился на меня? – улыбнулась Камилла.
– Думаю, – сказал он. – Полагаю, что ты могла бы легко сойти за тридцатишестилетнюю. – Он наклонился над столом и приблизил к ней свои холодные серые глаза: – Так вот, знай! Ты подходишь для этой роли, нет, ты даже выглядишь для нее чересчур моложаво.
Она расхохоталась.
– Я это вполне серьезно. Честно тебе говорю.
– Замолчи. Лучше расскажи сюжет. Хорошая роль могла бы оказаться как раз тем, что мне требуется для излечения от моей хвори.
Позднее, лежа в прохладных простынях в своей постели, Камилла размышляла о фильме. Дэвид Мейнс заинтриговал ее. Пожалуй, надо позволить ему предложить ее кандидатуру продюсеру. Да, надо всем этим стоит подумать. Признавшись Дэвиду, что хорошая роль могла бы ее излечить, Камилла сказала правду.
Камилла Голленд любила свою работу, и актерская карьера всегда имела для нее первостепенное значение. Безусловно, от нее она получала наибольшее удовлетворение по сравнению со всем прочим в жизни. Оба ее мужа никогда не были способны это понять, что и привело к двум разводам. В ее карьере, славе и огромном успехе они видели для себя угрозу. Один Чарлз Маллингем понял, что для нее означало играть, осознал ее глубочайшую потребность жить в образе на театральной сцене или перед кинокамерой и дарить себя, просвещая или развлекая публику. Она встретила его в начале своей карьеры и была с ним обручена, когда он в сорок девять лет вдруг упал замертво от инфаркта сердца. Ей тогда было двадцать три. Но она никогда не замечала разницы в возрасте между ними и тяжело переживала его смерть. Крупный банкир, Чарлз был вдов и бездетен и оставил ей большое наследство, сделав ее очень богатой молодой женщиной.
Чарлз был единственным мужчиной, кого она любила в своей жизни, помимо Максимилиана Уэста. Когда она впервые встретила Максима в Париже в 1959 году, то сильно увлеклась им. Можно сказать, по уши влюбилась. Но он никогда даже не замечал ее, его глаза смотрели лишь
Максим несколько раз приглашал ее поужинать, и однажды, к ее изумлению и радости, они вступили в связь. Она была в экстазе. Он был так мил и внимателен, обольстителен и очарователен, оказался таким пылким любовником, посылал ей цветы и книги и даже подарил дорогое ювелирное украшение. В декабре он прислал ей бриллиантовую брошь от Картье, как раз перед тем, как улететь в Лондон, где он должен был провести Рождество с Анастасией и детьми.
Когда он возвратился в январе в Нью-Йорк, он был холоден, не реагировал на нее, больше не проявлял к ней никакого интереса. Ни с того ни с сего с пугающей прямотой и резкостью он объяснился, заявив, что между ними все кончено. Когда же она спросила, что послужило причиной, он стал уклончив, холоден как лед и отказался от разговора. Она увидела в нем жесткость, которая убивала ее. И, несмотря на это открытие, ее чувства к нему остались неизменны. Однако у нее не было альтернативы, и она сдала позиции без борьбы и продолжала мирно жить дальше.
Спектакли в театре на Бродвее с Камиллой в главной роли шли до начала марта, а потом она улетела в Калифорнию на церемонию награждения в Американской Академии. Двумя месяцами позже, с гордостью неся свой «Оскар», она улетела из Лос-Анджелеса в Париж, где у нее была квартирка, выручавшая ее много лет.
Камилла беспокойно повернулась на другой бок. Сон по-прежнему не шел к ней. Из головы не выходил сценарий, который писал Дэвид, и она говорила себе: да, хочу играть в нем, и к дьяволу Максима Уэста. При мысли о Максиме к глазам подступили слезы. Она заплакала в подушку; и острая боль в душе вдруг утихла. В глубине сознания она понимала, почему он прервал их отношения. Он все еще любил Анастасию. Она это знала, даже когда их роман был в разгаре. Он всегда будет любить Анастасию, и только ее.
Нетерпеливо сбросив простыню, она пошла в ванную, взяла из коробочки бумажную салфетку, промокнула глаза, высморкалась, плеснула на лицо холодной воды.
Любить равнодушного мужчину – попусту тратить время. Она так никогда и не пришла в себя после проявленного к ней безразличия тогда, в январе, когда Максим возвратился из Лондона. Ну его к дьяволу, прошептала она, твердо решив дать согласие сниматься в фильме. Завтра она скажет об этом Дэвиду, когда он приедет, чтобы перевезти ее к себе на виллу.
Работа сгладит мои муки, сказала она себе, гася свет в ванной и возвращаясь в постель.
51
Трудно было объяснить таксисту, куда она хотела попасть. Эта большая белая вилла на горе до сих пор оставалась безымянной. Она расплатилась с шофером и толкнула створку железных ворот. Звякнул колокольчик, она кивнула привратнику, высунувшемуся на звук из своей сторожки. Старик низко поклонился, коснувшись рукой своей темно-красной фески. Камилла улыбнулась, еще раз кивнула и стала быстро подниматься по пандусу, гравий шуршал у нее под ногами.