Женщины в его жизни
Шрифт:
Все складывалось хорошо. К такому выводу она пришла неожиданно для самой себя. Они намеревались это сделать. С этими мыслями она ни в коем случае не должна расставаться, они придавали ей дополнительные силы.
Приблизительно через час после ухода кондуктора дверь опять открылась. На этот раз в ней появился стюард в белой тужурке, спокойно сообщивший, что пассажиры, желающие позавтракать, могут пойти и занять места.
Урсула сразу встала,
– Пойдем, – сказала она негромко, беря малыша за руку.
Тедди встала тоже, и все трое покинули купе.
Вагон, раскачиваясь, кидал их от одной стенки коридора к другой, но они упорно продвигались к вагону-ресторану. У ближайшего свободного туалета они сделали остановку. Тедди открыла дверь, велела Максиму войти и объяснила, как помыть руки.
– Хорошо, Тедди, – сказал он и закрыл за собой дверь.
Когда женщины остались вдвоем, Тедди повернулась к Урсуле и схватила ее за руку. Взволнованно дыша, она впилась глазами в лицо Урсулы.
– Я так перепугалась, фрау Вестхейм, – прошептала она. – Я уж думала, не миновать нам беды с этими типами. Как по-вашему, они были из гестапо?
Урсула кивком подтвердила ее догадку и приложила палец к губам: мол, никаких лишних разговоров быть не должно.
Завтрак прошел без происшествий. Урсула с Тедди допили кофе, и все трое вернулись в купе. Максима после завтрака начало клонить в сон, и он вскоре задремал, убаюканный покачиванием вагона. Тедди читала, а Урсула предалась раздумьям. Никто из пассажиров купе не пытался с ней заговорить, она тоже молчала. Ничто не обязывало ее быть общительной, и никто не покушался на ее покой.
Хотя в то утро поведение кондуктора с гестаповцами и взвинтило ей нервы не на шутку, ей удалось вернуть самообладание и успокоиться. Она старательно приучала себя обходить стороной мысль о том, что могло произойти по прибытии в пограничный город Аахен ранним утром следующего дня, и потому еще рано было говорить об успехе. Просто она настраивала себя на будущее, следуя совету Зиги, привечать лишь положительные мысли из тех, что посещали ее голову.
17
В семь часов вечера того же дня тот же самый стюард возник в двери купе и объявил, что подошло время ужина.
Урсула, Максим и Тедди отправились в путешествие по вагонам, довольные возможностью поразмять ноги, очутившись за пределами купе, не видеть холодных бдительных физиономий пассажиров, с которыми приходилось делить тяготы пути. Вагон-ресторан быстро заполнялся публикой, но они успели занять стол на четверых. В этом им помог любезный официант, обслуживавший их за завтраком, однако он пояснил, дружелюбно улыбаясь, что, скорее всего, свободное четвертое место кто-нибудь займет позже.
Урсула, Максим и Тедди едва успели расположиться, как из очереди подозвали
– Добрый вечер, – поздоровалась она, садясь.
Урсула с Тедди ответили на приветствие и принялись изучать меню. Прежде чем Урсула успела предложить что-нибудь Максиму, он потянул ее за рукав.
– Да, малыш, что такое? – спросила она.
– Мамочка, мне, пожалуйста, куриный суп.
– Миленький, я не думаю, что он здесь есть. – Она вновь пробежала глазами карточку. – Зато есть чечевица.
– Больше всего я люблю куриный.
– Я знаю. Но его нет в меню, я не могу его заказать для тебя. Будешь есть чечевичный. Я, пожалуй, тоже.
Максим кивнул:
– Ладно, мама.
Тедди сказала:
– И мне, пожалуйста, такой же.
– Я уверена, что он отличный, – тихонько сказала Урсула. – Теперь, Максим, скажи, что ты съешь на второе? Тут есть…
– Цыпленка или карпа, мамочка.
– Боюсь, не будет, – покачала она головой. – В меню нет ни того, ни другого. Но есть шницель по-венски, жареная колбаска или же…
– Но у нас ведь всегда в пятницу бывает карп или жареный цыпленок. А где же свечи Субботы, мамочка? Ты ведь должна их благословить, – разглагольствовал он звонким голоском.
Урсула побледнела и бросила тревожный взгляд на женщину рядом с Тедди. Та украдкой наблюдала за ними и прислушивалась.
Урсула беспомощно взирала через стол на смертельно побледневшую Тедди, напуганную ничуть не меньше ее самой. Обе разом заговорили, надеясь заглушить болтовню Максима, когда он начал высказываться по поводу свечей Субботы.
Наконец он умолк, поскольку ни его мать, ни Тедди не обращали на него внимания.
– Извини, Тедди, я не расслышала тебя.
– Я сказала, что съела бы жареной колбасы, если можно. А для Максима, наверное, следует заказать телячьи сосиски, поскольку это самое легкое в меню.
– Прекрасная мысль. – Урсула еще раз бросила взгляд в сторону женщины, в эту минуту старательно изучавшей перечень блюд.
– Но я же не хочу… – запротестовал было Максим.
– Послушай, детка, в меню есть одна вещь, которую ты действительно любишь. Яблочный штрудель. Ты сможешь его съесть на десерт, – сказала мать.
Счастливое выражение расплылось по лицу мальчика, и он энергично закивал головой.
– А где же свечи?..
– Хватит, Максим! – прикрикнула на сынишку Урсула. Она повернулась к нему так, чтобы заслонить его собою, и наклонилась к уху ребенка, поясняя приглушенным голосом:
– Тс… мой дорогой, не надо здесь говорить о том, что мы делаем дома. Это наши домашние, личные дела, и о них не говорят при посторонних. Ты меня понял?
– Да, мамочка. – Он посмотрел на нее и улыбнулся той лукавой улыбочкой, которая всегда брала ее за душу.