Жертвоприношение
Шрифт:
— Кэтлин, ты спятила? Нет, ты совершенно точно спятила. Я думала твое увлечение «нормальным» Паркером — это временная утеха, но чтобы вот так… ты… Ты за него едва не положила свою жизнь?
— Да, — я стиснула кулаки, вонзая ногти себе в ладони. — Я сделала это… с ним…
— Что? — почти одновременно спросили подруги.
Мне пришлось поднять на них глаза, которые наполнились слезами, и за этой пеленой я уже ничего не видела, только моргала и говорила:
— Я… спала с Каем, я… Боже… — вдох. — Я люблю его, — и разрыдалась. — Простите меня, я должна, должна чувствовать себя
Форбс смотрела на меня и сама уже не могла скрывать эмоций, и это давало мне крошечную надежду, что она понимает меня, ведь в ее жизни тоже был монстр — Клаус Майклсон. Но она справилась, оттолкнула его, она смогла, а я не могу.
Зато взгляд Бонни, не мигающий, пристальный и наполненный слезами, отрезвлял, будто пощечина, и я постепенно деревенела, чувствуя, как комок боли перемещается все ниже и ниже, застревая наконец где-то в сердце, в том темном уголке, куда я не впускаю никого. Это мое хранилище боли, и только от умения прощать зависит, насколько скоро сдуется и лопнет этот ком. Беннет была важна для меня, и я знала, что сейчас, глядя вот так, она прокручивает в голове все плохое, что совершил Кай, и не понимает, как я могу его подпускать к себе.
— Бон… — позвала я, потянув к ней руку, но та шарахнулась от меня так, как если бы я была омерзительным чудовищем, и произнесла глухим голосом:
— Нет, Кэтлин, не надо… мне тебя не понять.
Она добавила бы что-то еще, но внезапно что-то плюхнулось нам под ноги, и я первая истерически завизжала, пятясь от этого места. В луже, ледяной водой из которой обдало нас всех, лежала голова Джонни.
«Это Паркер! Это Кай!»: пронзило меня, а я ведь знала, что он здесь.
Стоило только вскинуть глаза, как на противоположной стороне улицы нарисовался и сам еретик, словно в насмешку над нами широко улыбаясь и мило махая нам рукой.
На его лице была легкая щетина, что прибавляло ему возраста и мужественности, а черная куртка отлично подчеркивала широкие плечи.
— Как нехорошо, Бонни, так обращаться с подругой, она ведь вам душу изливает, а вы… Ох, бессердечные. Даже я всплакнул… — театрально смахнул слезу, а потом шутливо, — ах да, не этим глазом, кажется, вот этот прослезился больше.
Грохот моего несчастного сердца оглушал, и я заметила, как Паркер скользнул по мне взглядом. Я так радовалась появлению Кая, что готова была сорваться с места в любой миг и повиснуть у него на шее.
— Как хорошо, что ты пришел! — холодно улыбнулась Бон, и от ее улыбки мне стало не по себе.
Они с Форбс будто знали, что Паркер заявится сюда.
Откинув сомнения, я вышла вперед и спросила:
— Кай, что ты тут делаешь? Почему… Зачем Джонни…
— Да не зацикливайся, — отмахнулся еретик. — Как будто он тебе нравился.
— Да, не нравился, — оттолкнув меня назад, выдала Беннет, и я краем глаза отметила, что Кэр куда-то запропастилась. — Но главное, что ты клюнул, и как тебе вот это?
Бон выставила вперед руку, и Паркер, рыкнув, согнулся, схватился за голову, а вместе с ним завопила и я, потому что мою голову пронзила такая боль, что я задохнулась и упала на колени, уперев руки в асфальт.
—
Я подняла глаза, поняв, что мигрень, вызванная ведьмой, отошла, но с ужасом заметила светлую голову Форбс, мелькнувшую за спиной Паркера. Тот успел развернуться, но кол, всаженный моей подругой, все же вонзился в плечо Кая, чуть пониже ключицы.
Перед глазами все поплыло от накатившей тошноты, и лишь выброс адреналина оставлял меня в сознании, пока я медленно принимала то, что мы с еретиком связаны заклинанием. Значит вот что влил в меня тот псих, напавший в доме — кровь Кая. Это было заклинание, связывающее наши тела, эмоции и жизни.
Моя толстовка быстро пропиталась кровью, а я все стояла перед подругами на коленях, не зная, как найти в себе силы подняться.
Первым очнулся, как ни странно, Паркер. Он оказался рядом со мной и, обхватив за талию, поставил на ноги. Я видела, как Бонни шагнула к нам, но мы одновременно с Каем посмотрели на нее, так что подруга притормозила, и теперь в ее глазах, помимо злости и ненависти, плескался страх. Она боялась за меня, но решимость Бон была сильнее, она все равно попытается убить Паркера, это несомненно так.
— Мы уходим, Бонни, — выдохнул еретик, из плеча которого по-прежнему торчал кол, а я поймала взор Кэролайн. Та стояла чуть в стороне от Беннет и выглядела совершенно ошеломленной происходящим. У нее, вероятно, тоже не укладывалось в голове, как я могла так вляпаться.
— Закрой глаза, — шепнул мне Кай, и мы понеслись куда-то на вампирской скорости.
А спустя, кажется, всего пару минут я под своими ногами снова ощутила твердую почву, и Паркер отпустил меня. Сам же, закашлявшись, припал на одно колено, но тут же выпрямился. Он обхватил руками кол и, поморщившись, с рычанием вырвал его из себя, и я оглушительно закричала. Сама не поняла, когда успела оказаться на земле, прижимая руку к ране. Подняться я уже не смогла. Но в лесном мраке разглядела склонившегося надо мной Кая, который пробормотал, беря меня на руки:
— Сейчас-сейчас, Кэтти, не кричи, скоро полегчает.
— Нет, — застонав, пискнула я, цепляясь за куртку Паркера так, будто это был спасательный круг, а я — утопающий. — Лучше дай умереть. Не смогу больше, если снова уйдешь…
Грудная клетка Паркера затряслась от тихого гортанного смеха, и он ответил:
— Не дождешься, детка, ведь вместе с тобой умру и я.
Глаза неприятно защипало, ведь он снова о собственной выгоде, но внезапно:
— Я убил Джонни, потому что он недостоин тебя. Я давно хотел это сделать.
Ткнувшись носом в шею ведьмака, я, мечтая о том, что не отключусь, вдохнула родной запах и прошептала:
— А кто достоин?
— Хм… надо подумать, крошка.
На некоторое время я все же отключилась, поэтому не могла точно сказать, что там говорил Паркер, но он точно что-то говорил…
— Отличная мы с тобой парочка… — услышала я, медленно приходя в себя и распахивая глаза. Мы все еще шли. Но мне стало значительно лучше, значит Паркер уже восстановил свои силы. — Ты постоянно попадаешь в лапы психов, а я каждый раз тебя вытаскиваю. Это входит в привычку, заметила?