Жертвоприношение

mila 777

Он двигался осторожно, будто я фарфоровая кукла в неумелых руках. Но умелыми эти руки как раз-таки были.

Паркер вынуждал буквально висеть на нем, обвивая его талию ногами, а руками цепляться за плечи. Я чувствовала, как пересохло во рту от частого дыхания, смешанного со стонами, но ждала, что Кай поцелует меня. И он поднял голову, оторвавшись от моей шеи, и я едва не вскрикнула, вместо Паркера увидев черноглазого монстра с сеткой капилляров под тонкой белой кожей. Верхняя губа еретика подрагивала, как если бы он едва справлялся с чудовищем. Мои глаза наполнились слезами ужаса, но Кай,

заметив это, лишь сильнее задвигался, как будто упивался моим страхом. Я упиралась руками в его грудь, но еретик не реагировал, и я поняла, что до гибели остался всего шаг: наклонись и впейся в шею.

Паркер немного прикрыл глаза, наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц, с силой стискивая мои запястья, так, словно нацепил на меня стальные кандалы. Вторую руку еретик перевел на мое бедро и тоже сдавил его, оставляя следы наслаждения того дикого монстра вперемешку с социопатом, что придавливал меня к матрацу.

— Кай… — на выдохе бросила я, начиная ощущать подкатывающую от страха тошноту, он отпустил мои запястья, а я обхватила лицо монстра руками и повторила, — Кай, прошу… мне больно…

Еретик, разозлившись, оторвал меня от матраца, усадив на себя, и теперь мы смотрели друг на друга, а Паркер продолжал двигаться так, что мышцы во всем теле начинали жутко ныть.

— Ка-а-ай… — слезно простонала я.

Но Паркер отвел мои волосы в сторону, чтобы видеть глаза, и прорычал:

— Нет, я не хочу жалеть тебя. Ты должна принять меня настоящего. Это я, смотри на меня, Кэт, — он сказал это так агрессивно и напористо, что я совсем обмякла в его руках, но он держал меня крепко, а после заставил склонить голову набок и резкая боль пронзила то место, где и так было больно после предыдущего укуса.

Я вскрикнула, но оттолкнуть еретика не смогла, просто ждала, но вдруг, оторвавшись от меня, Кай облизал окровавленные губы, спрятал чудовище за своим миловидным лицом и прошептал, почти касаясь моих губ своими:

— Ты все равно простишь меня. Я знаю, простишь…

И это было правдой. Я зажмурилась, приготовившись к чему угодно, но только не к нежному поцелую. Глубокому, крепкому, но нежному. Пальцы Кая играли с моими волосами, слегка оттягивая их назад, и переводя горячие губы на подбородок, горло, а движения Паркера стали более спокойными, и я, захлебнувшись волной томного желания, сама прижалась грудью к груди Паркера, языком проводя по мочке его уха и с удовольствием ловя хрипловатое дыхание мужчины, но не монстра.

Он позволил мне делать это с ним, хотя я и знала, что Кай запомнит все мои стоны и просьбы, чтобы потом говорить о моей податливости…

— Ты моя, Кэтлин, и уже давно. Разве не так?

Я не стала отвечать, да и не могла вовсе, потому что уже сжалась в руках еретика, а тот быстро уложил меня на спину, наваливаясь сверху, сам закинул мои ноги себе на бедра и сорвался, совершая резкие, сильные толчки так, что я мяла пальцами простыни, устав царапать гладкую спину Кая.

А когда внутри все будто стиснулось с приближением разрядки, Паркер перехватил мой взгляд, жадно запоминая эмоции, с какими я уставилась на него, и это был конец всему тому, во что я верила, и чего придерживалась. Это было потрясающе, и думать о чем-то другом, кроме

вот этих потемневших глаз с искрами лукавства и собственной желанности, я не могла.

Кай подхватил меня, подсунув руки под спину, когда я выгнулась, подчиняясь удовольствию, и запечатлел на губах поцелуй, так что выдохнула стон я уже прямо в эти солоноватые губы. Задрожала, совершенно потеряла ориентир в пространстве, и Кай, позволив себе еще несколько грубых рывков, замер, вцепившись руками в мой затылок и удерживая на месте так, что мой лоб прижимался к его.

Теплое дыхание Кая обдавало мое лицо, и я дышала им, но ведь это давно решено. Правда, я давно отдалась ему полностью, а сейчас он лишь припечатал, приварил к себе. Теперь я пойду ради него на все, и Кай знает об этом.

Что. Я. Наделала…

***

Это была самая кошмарная ночь в моей жизни. Но в то же время так тепло и уютно я себя давно не ощущала. Паркер не дал шанса на побег, повалившись на спину и притянув меня к себе. Он играл моими прядями, перебирал их пальцами, щекотал, имитировав из моих локонов кисточку, и молчал, дыша умиротворенно и спокойно. Так что да, я могла бы позволить себе расслабиться хотя бы сегодня, но не тут-то было. В моей голове отбивал колокол, плясали мысли и невидимое «Я» долбило по мозгам, говоря: «Ты переспала с убийцей, ты переспала с Паркером, ты переспала с тем, кого все ненавидят, и ты должна тоже, но обожаешь его, думаешь о нем, дорожишь им и готова умереть за него. Ему плевать! Плевать на это!».

Паркер, кажется, уже уснул, а я, лежа на его плече, думала, как мне поступить, чтобы хотя бы раз в жизни сделать так, как хочется ни ему, ни моим друзьям, а именно мне. Но страшные мысли о том, что я как раз хочу находиться здесь и сейчас, вызывали во мне внутреннюю дрожь, и я который раз отрывалась от плеча Кая и смотрела в такое невинное лицо ангела. Ангела смерти…

— Чего тебе? — выдал ведьмак, напугав меня до жути.

Я покраснела до корней волос и увидела, как губы Кая дрогнули и растянулись в улыбке. Он посмотрел на меня, и я вся сжалась от этого взгляда, настолько сильно было это притяжение.

— Давай, детка, начинай обвинять меня, — закатил глаза Паркер. — Ты ведь поэтому вздыхаешь всю ночь и, кстати, не даешь мне спать. Это раздражает. Мы здесь всего несколько часов, а ты уже так накосячила, малышка.

И я вновь вздохнула, тяжко и громко, а потом отползла от ведьмака и присела на краю кровати.

— Ладно, — цокнул он с досадой. — Что такое, Кэтти? Говори.

Мой голос дрогнул, когда я спросила:

— Ты отпустишь меня? Ты так ничего и не сказал по этому поводу.

Крепкие пальцы сомкнулись на моем горле, и я взвизгнула, когда Кай прижал меня к подушке, наваливаясь сверху.

— Даже не думай, что переспав со мной, ты получаешь какие-то особые привилегии. Мое отношение к тебе не изменилось. И прекрати раздражать меня, Кэтлин, пока не поздно прекрати это.

— Кай… Кай… воздух…

Он моргнул, подержал еще немного и отпустил, а я перекатилась набок, хватаясь за горло руками, и сползла с кровати, утащив за собой простыни. Мне было так обидно, что я расплакалась не таясь. Пусть знает, что мне больно, пусть наслаждается.