Жертвоприношение

mila 777

Стрекот саранчи и влажная прохлада реки успокаивали и приводили в чувства, когда я, захватив телефон, выбралась из машины и присела на асфальт, глядя в черноту водной глади.

— Кэт, — тихо позвала Бонни, — ты была у него, да? Прости, что мы все скрыли от тебя. Елена вернулась и теперь мы снова вместе.

— Неважно, что вы скрыли, — ответила я. — Главное, Кай озвучил то, чего я боялась больше всего: у нас нет будущего. Он попросил меня уйти. На этот раз всерьез.

Беннет вздохнула и сказала то, что должна была:

— Все будет хорошо, Кэт, он вернется…

— Нет, Бонни, скажи искренне,

скажи мне правду, а не эту фальшивую успокаивающую речь!

— Кэт, я…

— Скажи! — сорвалась я на крик и накрыла глаза ладонью. — Скажи мне…

— Ладно. Паркер недостоин такой, как ты. Никого недостоин. Он вообще не должен быть здесь. Я согласна с тобой, мы должны убрать его. И я помогу тебе. Кай не имеет права так обращаться с тобой, он все время срывается на тебе, а ты терпишь. Кэтлин, это унизительно. Не унижай себя.

— Спасибо, — проговорила я, поднимаясь. — Теперь я знаю, что ты думаешь на самом деле. Увидимся, Бонни.

Сбросив вызов, я вернулась к машине. Пора возвращаться к нормальной жизни. Вот только не знаю, смогу ли я это сделать.

***

Когда ты осознанно идешь на убийство того, кто по сути является чудовищем, но так же этот человек — твоя мучительная любовь, приходится подобно вампирам отключать человечность. Мое сердце разрывалось, и я много и беззвучно плакала, отворачиваясь от друзей, но вспоминала о родителях и заставляла себя поверить в то, что именно Кай виноват в их гибели. Тогда жестокая боль перерастала в ком ненависти, который тут же предательски рассыпался, стоило мне лишь вспомнить слова мамы о человеческой доброте и гуманности, что отличает нас от животных, и меня вновь поглощал мрак. Я хотела покончить с этим, я хотела распрощаться с Паркером, но мне это было не под силу. По крайней мере, пока что точно.

— Они живут вот за этой полосой леса, — пояснял Кай, когда мы приехали к месту назначения, — и, поверьте, ждут нашего нападения.

Бонни недоверчиво покосилась на Кая, а я отошла чуть назад, чтобы не мешать им обдумывать свои действия. С нами был Деймон. Остальные не знали, где мы и чем занимаемся.

— Кажется, кому-то надоело быть любимой игрушкой еретика? — произнес Сальваторе, щуря голубые глаза на солнце.

— Не начинай, — проворчала я, отворачиваясь от Кая, которого рассматривала с жадностью во взгляде.

— Как скажешь, Джульетта, — усмехнулся Деймон. — Смотри, как бы твой Ромео не переметнулся к Беннет.

Ну вот зачем Сальваторе сказал это? Теперь я неотрывно таращилась на парочку, идущую впереди, и когда Паркер оглянулся через плечо, явно слышав наш разговор, и подмигнул с коварной улыбкой, я вовсе впала в состояние какого-то внутреннего ступора. Неужели я должна терпеть все это? Ради чего и кого? Нет, я вправе выбирать, и я выбрала.

— Я не иду.

Все остановились, оборачиваясь как по команде.

— Мне послышалось, или она правда это сказала? — склонившись к Бонни поинтересовался Паркер, и я опалила его злым взглядом. — Оу, не послышалось. Поведай, нам причину, Кэтти, будь добра.

И я поведала, настолько громко и откровенно, что все остолбенели:

— Я ненавижу тебя, Кай. Ты вывернул мою жизнь наизнанку, но твой проклятый эгоизм не позволял меня отпустить, и ты вдруг отпустил! Отпустил тогда, когда я этого не хотела

больше всего! Ненавижу тебя, серьезно! Ненавижу! — он шагнул в мою сторону, а я выставила вперед указательный палец, крича. — Стой на месте, чертов засранец! Даже не думай приближаться ко мне! Никогда! Понял? Я завтра уезжаю в Портленд, и не смей больше возвращаться! Ты всегда так делаешь, но сейчас не смей! Я убью тебя, клянусь.

За мной никто не пошел, потому что я хотела именно этого. Я брела по незнакомой местности до тех пор, пока не поняла, что не знаю, где оказалась. Я хотела домой, просто сесть и сидеть на диване в любимой гостиной, но, господи, там никого не было. Меня никто не ждал. В доме больше не пахло обедом, не доносилось ворчание отца из гаража.

Чего я добилась своими стенаниями о любви к Паркеру? Только массы смертей и проблем. Я ненавидела его за это, но та ложь, которую я твердила в лицо Каю, была моим собственным заблуждением, потому что он все равно, как и прежде, рвал мою душу своим взглядом, он топил меня в своих ледяных глазах и сам не давал мне вдохнуть. Я устала от беспросветной тоски по родным, от теснящейся печали в груди из-за Кая. Он высосал из меня всю жизнь, а вдохнуть новую не хотел…

— Кэтти… — я встрепенулась, когда услышала голос Паркера позади себя, и испугалась, ведь он может все прочесть по моему лицу.

Он развернул меня к себе, и я опять захлебнулась его присутствием, ненавидя уже нас обоих за слабость. Ведь если Паркер последовал за мной, значит, я важна для него. И из-за этого я чувствовала еще большую обиду.

— Зачем ты пришел? — почти взмолилась я, а он сжал мои плечи и заговорил с напором:

— Ты сейчас же прекратишь свою истерику и пойдешь со мной. Я понял, тебя жутко задело то, что я сказал тебе вчера. И знаешь, Кэтти, ты готова верить всему, что тебе говорят, но сама разобраться никогда не пытаешься. Что ты такая доверчивая, а? Не можешь понять мотивов моих поступков? А раньше с этим у тебя не возникало проблем, — Кай выпрямился, отпустив меня, и добавил. — Сейчас же иди за мной, у нас нет времени нянчиться с тобой.

Я смотрела на Паркера как на чудо, не понимая, почему он вообще пошел за мной, и даже если допустить его тягу ко мне, то, что тогда было вчера? Я запуталась и ни черта уже не понимала.

— Кэтти, живо.

— Иначе заставишь? — продолжила я давить на неустойчивую психику Кая, прижавшись спиной к дереву. — Укусишь меня?

— Пф… что? — усмехнулся Паркер, раздраженно дрогнув ноздрями, и приблизился, его светлые глаза затянуло пеленой. — А знаешь, это идея. Может тогда ты хотя бы на время угомонишься? — и с силой сдавил мое запястье. — А может, придумать кое-что получше? Например, твое «любимое» внушение, ну, что скажешь, отважная Кэтти?

Мне совсем не было страшно, потому что интуитивно я чувствовала — Паркер не в той степени злости, чтобы причинить мне боль, но неожиданно он сказал, придавливая меня весом своего тела к дереву:

— Я хочу слышать это.

— Что? — не поняла я, облизнув губы, которые вмиг пересохли от такой близости.

— Что ты любишь меня. Это, знаешь, иногда приятно слышать. Тогда кажется, что вокруг тебя есть еще парочка психопатов, которые совершенно себя не контролируют. Ну же, давай, Кэтти, скажи это.