Жесткая Мужская Проза
Шрифт:
Не нравится мне в больницах ранние подъёмы, уже в шесть катит медсестра свой прицеп:
– Просыпайтесь, быстренько. Продседуры!
– А то что мы только около четырёх легли, так не считается- высказываю хрипло своё возмущение.
– Ни чего, до обхода выспитесь.- спокойно отвечает: - На это дело у вас ещё весь день впереди.
Мы все под лежим капельницами. Она подходит к Ваську, он поворачивается набок, она делает ему пару уколов в задницу. Переходит в Козаку, тот эту
– Вы только попробуйте на моём приборе настройки сбить.
Занятая ампулами, сестричка спрашивает недоумённо:
– Какой прибор?
Козак за словом не лезет, заявляет со всей серьёзностью:
– Задница - это главный прибор пожарного. Он им все неприятности чувствует. И если она утратит чувствительность, тут ему и хана.
Медсестра тоже не промах:
– Так это вы утратили чувствительность своих приборов, раз сюда попали.
Но Козака так просто не смутить:
– А тут, с другой стороны, есть ручка регулятора, ею чувствительность регулируется. Может подкрутите, подрегулируете?
Мы с Галаганом, чуть с коек на падаем от смеха. Всё это говорится на таком серьёзе, если шуток не понимаешь, так и поверишь. Медсестра тоже смеётся:
– Я тебе так подкручу, без крутилки останешься.
Тащит свою тележку ко мне, настала моя очередь, в точный прибор уколы делать, настройки сбивать.
А Козак, кряхтя, поднимается и, таща стойку с капельницей, выходит в коридор, в дверях:
– Позвоню, что бы Карандаш гражданку завёз.
Вот это мысль, а я всё гадаю, как нам домой босыми в хэбешке добираться.
Потом иду я, таким же макарём, обзваниваю Витька, на кафедру, выпрашиваю пару дней отдыха. Все идут на встречу Сергей Анатольевич даёт два дня отгулов. С Витьком договаривается, что он родителям выдаст версию, о том, что меня отправили на пару дней на срочные сборы.
У Витька случаи бывали покруче моих. Я-то в госпитале впервые, так, по пустяку. А он за год дважды. В первый раз, гасили они санаторий, для тех, что умом подвинутые, трёх этажный деревянный корпус, ещё дореволюционной постройки.
Он, с напарником, выбрасывали неходячих в окно, с третьего, на специально натянутое полотнище. По лестнице было уже невозможно идти, горел первый и второй этажи. Выкинули всех, напарник выпрыгнул благополучно, а этот идиот решил ещё пробежаться по этажу, окончательно проверить, не забыли ли чего.
Получил по полной, - летел до первого, сквозь выгоревшие перекрытия, а за ним летели и все балки перекрытий. Травмы, ожоги, короче, почти месяц в госпитале.
Ему тогда чертовски повезло, не оставили его там ребята, хоть из-за него ещё двое попали в госпиталь. Пока его, вытаскивали из-под горящих балок перекрытия.
А через пару месяцев, горела нефтебаза, и этот дурак опять нарвался, видишь ли, он думал, что успеет проскочить и пролить огромную цистерну, хранилище ГСМ. Взрыв! Получил прямо в морду. И опять повезло, после взрыва, обошёлся ожогами и реанимацией. А запросто мог остаться обгоревшей головешкой,
Не случайно ещё с малолетки у него погоняло - Бешеный. Особенно он разошёлся в последний год перед армией. Когда я уже год служил.
К летнему кинотеатру как не придёт мама с подругой, не чаще раза в месяц на самые слезоточивые фильмы. То только поражается, глядя на то, что он вытворяет.
А на площадку у летнего у нас в посёлке, собирались все порядочные девушки, по терминологии Катиной маман. А для Витька это было место постоянных разборок, тут он вылавливал всех своих должников и отоваривал по закуткам, или, если все уже получили то, что они, по его мнению заслужили, то кагалой пёрли в частный сектор, где частники, в тихаря, продавали домашнее вино, и там дегустировали. А мама рассказывала, мотался он среди собравшегося изысканного общества, как чертяка, не успеваешь за ним уследить.
В летний приходили задолго до начала фильма. Вечерние сумерки, аромат всевозможных цветов, вокруг был частный сектор, и в палисадниках чего только не благоухало. Изысканное общество совершало променанд... Дивицы наряжались, как на первый бал, да и не только дивицы, семейные пары, так же выходили блистать лучшими нарядами.
Только он с парой друзей, не буду их называть их имена, устраивали, среди этого благолепия бешенные разборки. Мотался в расхристанной рубашке и дранных брюках.
Он не признавал ни каких авторитетов, бил всех подряд, не задумываясь, пёр на нож. И все сидельцы, тянувшие не один год на зоне, получали от Витька при малейшей попытке что-то ему доказать, потом все они крутили головами, удивлялись силе его кулака.
В общем, я, в сравнении с ним, невинный ребёнок, и если бы не он, просидел бы я тихонько за книжечками-прочётными, это мамино словцо, обозначало художественную литературу. Но Витёк, не мог пройти мимо такого пай-мальчика. По его мнению, моё поведение портило ему авторитет, вот и приобщил меня ко всем этим разборкам. Единственно о чём жалею, что сагитировал его поступить подрабатывать на пожарку. С его бешенным характером...
А теперь вопрос: так кто везучий, он, который провалялся по госпиталям и реанимациям два полных месяца, или я, вот только на пару дней и попал? Но он, нахально утверждает, что из нас двоих, он самый везунчик, мол, ну и что, что госпиталь, зато, из такой безнадёги вылез. Дай-то Бог, я согласен, спорить с ним не буду, себе дороже. Молю Бога, что бы ему и дальше везло и всем нашим коллегам в боёвках.
Но вернусь к госпиталю. Начался обход врач, подойдёт седенький дядечка к коечке, просмотрит анализы крови, и приходит к выводу, что угарный газ, не очень много крови нам попортил, чему мы рады и канючим на выписку.
Предлагает полежать до завтра, а там, видно будет.
Приезжает Карандаш, заносит три мешка с нашей гражданкой и забирает гимнастёрки, сапоги с нас сняли, ещё, когда сажали в скорую. Карандаш желает скорейшего, потому, что без нас ему в карауле скучно.
<