Жесткая Мужская Проза
Шрифт:
С тех пор прошло уже две недели. А сейчас вот звонит, придёт, любоваться на мои боевые отметины. Слышу, хлопнула входная дверь. Я прикрыл физиономию раскрытой книгой, мол, заснул за чтением. Слышу:
– Антоша...
– тихонечко так, уже стоит, склонившись надо мной. Поверила, что сплю?
Я медленно стягиваю книгу и слежу за её реакцией. Витёк вовремя подставил стул, на который она буквально упала, я тоже невольно дёрнулся подхватить. Ну у этого жлоба реакция оказалась покруче. Или заранее подготовил, ожидая такую реакцию дивицы. За мной долг.
Я сел и взял её ладошки:
– Катя. Облачко. Это всё ещё я, - стараясь, что бы моё мычание было хоть немного членораздельным: - Только имидж сменил.
Но она явно сейчас была лишена чувства юмора.
– Ну, вы тут милуйтесь. А к органам политпросвящения.
– это Витёк, так про телек.
– Ни кто не оторвёт члена, - выдержал едва заметную паузу: - профсоюза, от органов профсоюза!
Я скорчил гримасу, делая попытку ухмыльнуться.
– Это тебя те бандиты побили?
– спросила испуганным шепотом. Я оскалился, видно испугалась, что бы "те бандиты" не услыхали.
– Не...- мычу: - с платформы упал пьяный.
– Не обманывай меня.
Смотрю, а глаза наливаются слезами. Молча, подхватываю и валю её на себя:
– Меньше разговоров, мне трудно говорить. Лечи!
– прохрапел категорический приказ.
Лечение было более чем плодотворным. Когда осторожный стук в дверь:
– Мне нужен мой конспект.
Это тот змей рвётся поехидничать над нами.
Заходит и сразу к стулу с одеждой, вот змей, но она лежала около меня в белье. Видно было его разочарование:
– Катенька, ну покажи?
А она совсем уже начала озоровать:
– А на тебе, что бы больше заснуть не смог!
– и задрала одеяло, показав попку, обтянутую такими кружевами... Витёк, надеялся смутить её, но получил более чем достойную отповедь, Я привстал и быстро прикрыл одеялом и укутал поплотнее этот её приборчик, по словам Козака.
– Ага, получил!
– смеясь, пискнула она. На Витька напал ступор, только вытянулась озадаченная физиономия, на такое нахальство. Да ещё от кого? Он явно на это не рассчитывал. Когда Витёк вышел, прибывая в явном шоке, от такого вероломства.
А я решил проверить, что же он там увидел, сел и раскрыл одеяло, долго рассматривал, не в силах отвести взгляд. Прикоснулся разбитыми губами чуть ниже этих кружев и чуть выше тоже, на всякий случай. Да Витька можно понять, тут всё было очень гармонично и совершенно.
– Что там?
– озабоченно спросила, лёжа на животе. Я, укладываясь, подгрёб её себе под бок:
– Чудо...- протянул, и принялся стягивать эти кружева, она перевернулась и приподняла ноги, помогая. Я, на всякий случай, спрятал её трусики под подушку. Не дождётся жлоб шаровых развлечений.
Так и протекла ещё пара недель. Давно сошёл снег. Все мои раны сошли, кости приросли, куда там надо. Только под глазами оставалась ещё лёгкая желтизна сошедших синяков. Бодяга своё дело знает, да и батя разными мазями снабжал регулярно. И Катя-облачно лечила старательно, считаю, моё скорое выздоровление это полностью её заслуга, о чём я её предупредил.
Пора подводить итоги общения с Облачком-Тучкой, проанализировать сильные и слабые стороны. Самое главное достоинство, что мне без её уже чертовски скучно. Сейчас
Наша, общая с Витьком, мама, умелица, каждый выходной, что-то шила или перешивала, превращая какой-то из своих старых нарядов во что-нибудь сверх сногсшибательное модное. Шила она с азартом фаната, только швейная машинка тарахтела, пулемётом. Любое платье, костюмчик ей были по рукам. Но заявляла, не однократно, что брюк шить не умеет. И это при двух сыновьях.
Благодаря этому шитью Катя и затусовалась с ней, часами сидели вдвоём придумывали фасоны и там ещё чего. Я другой раз подойду к ним, посмотрю с каким азартом они обсуждают фасоны и прихожу к выводу:
– Так вот, мама, тебе чего не хватает. Дочечку бы тебе, а не двух шалопаев сыновей.
– И от шалопаев не отказываюсь, но уже очень надеюсь на внучечку-крошечку.
Я покачиваю головой, соглашаясь, перевожу взгляд, смотрю в упор на Катю:
– Стараемся, мама, со всех сил стараемся.
Катя смущается и краснее.
Как-то, ехидничая, я спроси её:
– Дорогая, не угостила бы ты меня борщиком собственного приготовления?
На следующий день записалась на кулинарные курсы по три раза в неделю. И теперь приходится мне, а если я на дежурстве, то Витьку, с ней бродить по рынкам и магазинам, где она выбирает и покупает заданные на курсах ингредиенты. Потом тащить пакеты на эти курсы, где она с азартом готовит. А потом, встречать её, и осторожно нести её готовку. Завела толстую тетрадь с рецептами. А на нас с Витьком она испытывала свои кулинарные шедевры, и надо сказать очень недурственные. Девочка-совершенство?
Идёт время, летит, вот уже закончился семестр, началась летняя сессия. Я уже сдал два экзамена. Сегодня был экзамен по ТАУ, но я на него не пошёл. Сергей Анатольевич поставил мне автоматом. И я лениво развалился на коечке, посматриваю в окно, а она сидит за нашим с Витьком учебным столом, обхватив свои кудряшки, уперлась локтями в стол и что-то зубрит из толстого учебника, изредка переворачивая страницы.
Лениво перекатываются мысли, после сессии, месяц практики на золотых приисках, до каких самолётом часов десять лёту, потом самолётом поменьше, часок, потом вездеходом... Скорее всего останемся там и после практики до октября, от хорошего, хорошего не ищут. А заработки там обещают со всеми наворотами, не малые, плюс экзотика. С пожарки, к восторгу Облачка, уже уволился, завтра последнее дежурство, отходную выставиться, поляну накрыть. Вот и пригодятся три бутылки коньяка от Боба.
Вспомнил, как фланируем мы как-то с Тучкой-облачком под ручку, когда смотрю у ликероводочного стоят, Боб с компанией. Подходим, Тучка-облачко сознание от страха теряет, в руку мою намертво вцепилась. Я кивнул им головой, пошли. Заходим в магазин, продавец Тоська, по кличке Ятедам, это фраза, с помощью которой она усмиряет любых наглецов, стоит за прилавком в позе царственной особы. Я особенно не заморачиваюсь, тычу пальцем:
– Это, это и это.
Ятедам выставляет отобранные бутылки коньяка на прилавок. Боб оплачивает, я складываю бутылки в сумку Катерины, она в трансе от ужаса. Выходим, инцендент исчерпан. Боб горячо благодарит и клянётся в вечной преданности. Пошёл он... Чего стоило мне удержать Витька от расправы, не дай бог, из-за дерьма, попасть под следствие за нанесение особо тяжких.