Жесткая Мужская Проза
Шрифт:
Вот и конец тебе Тоха, дальше свадебное платье, фата, свадебный букетик, тортик... Я погладил её, ощутил твёрдый, камушек её соска, прихватил его. Она испустила стон и прогнулась. Так тебе и надо - соблазнительница. Ещё и ещё... И тут всё началось с начала, мягкие волны и... Дышала тяжело...
Когда в фильмах показывают бешенную страсть и такой же темперамент героев, сотрясающих стены и ломающие кровати... То мне кажется это не только дикостью, а натуральным зверством! Как, на это избиение, соглашаются
А то что происходило между нами можно уподобить возникновению канала связи между двумя суперкомпьютерами. Когда начинается обмен информацией, и поток чувственной информации от каждой клетки, друг друга, ещё не распознанный непонятный, сметает всякое соображение своей мощью. Причём информация эта содержит в себе множество сигналов, подобно тому, как ТВ сигнал несёт в себе сигнал цветности, синхроимпульсы, звук. То, в обмене между нами оглушающее количество каналов... Я лежал потрясённый, в шоке. Это не секс, а что-то непостижимое...
Лента в магнитофоне давно кончилась и теперь бобина быстро вертелась, и только шелестел кончик ленты.
– Катя. Катя, - пытался я осторожно вытянуть её из какой-то бездны, куда у неё получалось прятаться: - Катерина, возвращайся.
Крутнула недовольно головой, и чуть шелохнулись губы- Не хочу.
– но ни звука... Догадался только по губам.
– А мама с папой, глаза выплакали, свою доцю ждут. А она понимаешь...- подначивал, я её, поглаживая. Она только досадливо кривила свои губки:
– Ещё минутку.- тянула жалобно.
– Да хоть и до утра. Только ж твои родаки меня возненавидят.
Она слабо оттолкнула меня рукой, мол, не мешай.
– Ты сон смотришь?
– Я облачко. Плыву себе во вселенной, а ты мешаешь.
Наконец, открыла глаза.
– Облачко, а может скорее тучка, ты дождливая. Надо бы привести в порядок последствия твоего дождика.
– начал я ей намекать на некоторые обстоятельства.
Она решительно откинула одеяло, наклонилась, откинула и мои семейные, которыми я попытался защитить пододеяльник, рассматривая последствия у меня на животе. Прикоснулась пальцем и посмотрела на меня.
– И на простыне?
– спросила испуганно. Я приподнялся, заглянул.
– Есть чуток.
Она опять упала мне под руку.
– Я заберу, постираю.
– Нет уж тайное похищение чужого имущества. Статья восьмидесятая, пункт третий, приговор: пожизненное заключение в моих объятьях.
– импровизировал я грозно, стараясь напугать.
– Согласна.
– пискнула.
– Катя. Облачко, давай вставать.- выклянчивал я.
– А сколько времени?
Я поднёс часы к свету:
– Почти десять.
Она откинула одеяло и встала голенькая, наклонилась и начала выискивать своё кружевное бельё. Это было невыносимо,
– Антон.
– пискнула, разворачиваясь со своими кружевными в руках.
У меня сил не оставалось смотреть на неё, ещё секунду и всё начну по новой... Что избежать соблазна, нашёл в себе силы отвернуться, выдернул простынь с красным пятном, обтёр себе низ живота, количество пятен увеличилось:
– Наш флаг!
– произнёс торжественно, расправив её.
– Отдай, - ухватила она простынь. Перетяжки с полуодетой дивицей быстро закончились моей полной победой, и я выскочил из комнаты. Там кто-то что-то прошипел, но на такие происки слабаков, я внимания обращать не стал. В ванной налил в таз холодной воды и замочил простынь.
Вдруг под ухом:
– Ты ранен?
Мама стояла за спиной, вглядываясь в моё тело, отыскивая раны. Вода в тазу порозовела, и она это привычно истолковала. Я скорчил ей угрожающую физиономию, кивнув подбородком в сторону комнаты, и прошипел:
– Не моя.
У неё глаза полезли на лоб:
– Антон, не дай бог обидишь!
Я начал мягко выталкивать её из ванной:
– Ты меня не так воспитала, что бы обижать слабых и...
– хотел добавить и убогих, но сама мысль об убогости Катьки-облачка, показалась настолько дикой...
Мама тихонечко прокралась мимо комнаты, повернувшись на пороге гостиной, погрозила мне кулаком. Отец, сидел в кресле, повернулся и недоумённо поглядел поверх газеты.
Я в своих запятнанных семейных зашёл в комнату, она уже включила свет одетая, наводила красоту, заглядывая в маленькое зеркальце.
– У тебя всё класс?
– Нет ни класс.
– сказала озабоченно, продолжая смотреть в зеркало. А я начал натягивать джинсы:
– Катерина, не пугай.
– решил и сам перейти в нападение, которое гораздо лучше обороны.
– Простынь моя.- заявила решительно:- Завтра принесу замену.
Я нагло кивнул на небольшое пятно на матрасе:
– А матрас - мой!
– перекривил я её.
– И мой.
– прижалась.
Я уже натянул свитер, собирался выходить. Она испуганно:
– Они меня увидят? Надо попрощаться?
– Как хочешь.
– Ни как не хочу, Мне стыдно. Подай сапоги.
– Да, ладно, я их сейчас отгоню.
Вышел в гостинную, где отец, сидя в кресле, читал газету, поглядывая в телевизор, ему коридор хорошо просматривался, по этой причине его надо было куда-то отправить. Но я поступил круче, задёрнул дверную занавеску и закрыл дверь. Ох уж эти девичьи прихоти:
– Выходи.
Быстро выскочила уже в сапогах, а я уже держал на готове её шубку. Она прямо влетела в рукава. Но разве от мамы что-то или кто-то ускользнёт: