Жесткокрылый насекомый

Лукьянов Алексей

Забухали, а ребенка – в приют. А нам надо его во что бы то ни стало обратно в семью вернуть. А если эта курва и дальше будет пользоваться нашей добротой, мы ее под суд. Какая статья, быстро?!

– Статья сто пятьдесят шестая У-Ка Эр-Эф, неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего. Неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего родителем или иным лицом, на которое возложены эти обязанности, а равно педагогом или другим работником образовательного, воспитательного, лечебного либо иного учреждения, обязанного

осуществлять надзор за несовершеннолетним, если это деяние соединено с жестоким обращением с несовершеннолетним. Наказывается штрафом в размере от пятидесяти до ста минимальных размеров оплаты труда, или в размере заработной платы, или иного дохода осужденного за период до одного месяца… -

Боборыкин перевел дух и закончил: – Либо ограничением свободы на срок до трех лет, либо лишением свободы на срок до двух лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового.

– Круто, – похвалила Галина. – Молодец. Так вот – люди там пашут, договариваются, убеждают, кланяются по кабинетам, чтобы из этих уродов нормальных людей сделать. И времени у них мало, потому что алкаши привыкают без детей жить, им по кайфу, что ответственность временно на чужие плечи легла. И Распопова знает, что большое количество детей в Центре не приветствуется. Там просто не будут успевать заниматься всеми, штат ведь не резиновый, и места мало. А в приемном изоляторе и того меньше. А она его сейчас переполнила, стерва! С твоей помощью, между прочим.

Боборыкин покраснел, как рак, но выдавил:

– Галин-юрьна, еще Кулик просила передать, что они появляются в геометрической прогрессии.

– Дети?

– Ага.

– Погоди, не торопись. Сегодня их восемь?..

Стажер кивнул, преданно глядя в глаза Галины Юрьевны.

– И биться сердце перестало! – проговорила Геращенко.

Марина сходила в институт и попросила перенести занятия на субботу.

А когда вернулась, у подъезда ее поджидала Галина Юрьевна Геращенко собственной персоной. Правда, в штатском, но это вряд ли меняло положение дел.

– Вы ко мне?

– К вам.

– Ну, пойдемте…

Дома обеих ждало очередное потрясение: дверь открылась изнутри, и страшно довольный собой Семка похвастался:

– Я же говорил, что фиг догонят!

– Это я говорил! – отвесил ему леща Федор.

– Та-ак… – протянула Галка. – Заговор, значит?

Мальчишки с криком “атас” убежали в глубь квартиры.

Марина Васильевна поймала себя на том, что улыбается. Улыбалась и бывшая студентка, и на какой-то момент Марине показалось, что все обойдется.

– Чаю? – предложила Кира, сдерживая толпу братьев и сестер, рвущуюся из большой комнаты.

Спустя полчаса женщины сидели на кухне и разглядывали семейный альбом Куликов.

– Вот, видите? Это нам с Наташей четырнадцать.

– Потрясающее сходство.

– А я смотрю на Киру и думаю: где же я это лицо раньше видела? Саму себя не узнала.

Галка, однако, расслабиться не дала:

– Марина Васильевна, что делать будем? Их уже шестнадцать, да еще в приюте теперь

пятнадцать человек. У вас есть предположения, почему это происходит?

– Ни малейшего. И что делать, я тоже ума не приложу.

– Хотите, я пробью насчет семейного детского дома? Вам деньги будут давать, ребята самостоятельные, любят вас, помогать будут.

– Я не могу. У меня слишком много дел, когда воспитывать-то? Других вариантов нет?

– Есть. Детей завтра будет тридцать два, послезавтра – шестьдесят четыре. А потом и до гигабайта доберемся.

Галина чувствовала, что ее понесло, однако сдерживаться не стала:

– Это неспроста! Вы понимаете, что просто так в жизни ничего не случается? Может, вас бог наказал?

– За что это, извините? – зло прищурилась Кулик.

– Мне почем знать… А вы безгрешны, аки дева Мария?

– Галина Юрьевна, может, хватит меня жизни учить?! – рявкнула Марина

Васильевна.

В это время зазвонил мобильный. Геращенко полезла в сумочку.

– Да!.. – Она некоторое время слушала молча, потом закричала: -

Что?! Ты не мог ее по башке ударить?.. Тьфу!

Она нажала кнопку отбоя и тут же набрала новый номер.

– Пятачок! У нас проблемы. А мне насрать, какие у тебя там мульки, сейчас на твоей земле избиение младенцев начнется!.. Да… Уже шестнадцать… Гордись до пенсии, дурак! Нам твоя помощь нужна!.. Пулей!

– Что-то плохое? – спросила Марина Васильевна.

– Хуже. Распопова ждала, пока всех ваших зарегистрируют, а потом заглянула проверить, все ли на этот раз путем. А там уже другие детки, и ее псих разобрал. Сейчас она выбивает “пазик” с опергруппой, чтобы брать притон.

– Притон?

– Этот ее практикант ушибленный раскололся про геометрическую прогрессию, и “буханки” ей явно не хватит. А под этим соусом она вас, Марина Васильевна, может представить как торговца детьми.

Прикиньте, какое дело состряпать можно, век не отмажетесь!

– Но ведь это же бред!

– Не бредовей, чем эти ваши детишки, которые неизвестно откуда берутся.

Тут позвонил Лопаницын. У него созрел план.

Петр подоспел как раз вовремя: во двор въезжал “пазик” с опергруппой.

– Здорово, – он пожал коллегам руки. – Криминал?

– Криминал, криминал, – огрызнулась Распопова. – Сам не знаешь, что на твоем участке происходит.

– Не слишком ли серьезное обвинение? Между прочим, у меня все в порядке. Мужики, в чем дело, вообще?

Распопова популярно объяснила, что некая Марина Васильевна Кулик нелегально держит у себя детей для дальнейшей продажи…

– Чего?! Мужики, она серьезно, что ли?

И просветил введенную в заблуждение оперативную группу, что никакого притона у Кулик не было и нет и что тетка решила на старости лет завести детей, открыть семейный детский дом и пригласила к себе в гости ребят из приюта. Тем понравилось, и они на следующий день прибежали снова, но неофициально и с друзьями. Пропажу вернули с милицией – вон Распопова их утром и возвращала, но угланам до того понравилось приключение, что они снова сбежали в двойном составе.