Жестокеры
Шрифт:
Тяжелые мысли посещали меня в тот затяжной период безработицы и депрессии. Когда было совсем паршиво, я открывала пакетик с чипсами. Под их хруст становилось немного легче. Легче выносить свое одиночество и неприкаянность. Свою тотальную ненужность. Знаете, что случается с людьми, которые в юности хотели изменить этот мир? Они, в конце концов, скатываются до того, что коротают вечера с пивом и чипсами. И – в полном одиночестве.
Впрочем, я была не совсем одна. Компанию мне составляли воспоминания. Я доставала из памяти разные временные пласты своей никчемной, неудавшейся жизни. Я прокручивала ее назад, как старую кинопленку. В тот вечер пленка остановилась на серии
«Институтские подруги»
Свое тотальное невезение в дружбе я в полной мере осознала еще в годы студенчества.
Об этой «самой светлой в жизни каждого человека»
Нет, не так. Потому что и здесь были они – странные люди, которым я не нравлюсь. В моем окружении всегда находилось хотя бы несколько таких человек. Не исключением стал и колледж. Я уже говорила, что я неформат. Я была такой еще в детском саду. Я продолжила быть такой и в школе. Когда я поступила в колледж, ничего не изменилось – я по-прежнему была неформатом. Именно этого мне почему-то не прощали. И все время грубо указывали мне на то, кто я. Но то, что происходило в школе, – это были цветочки, как выяснилось. Несмотря на козни со стороны «троицы», в школе меня, по сути, никто не трогал. Здесь же, в колледже, мне на каждом шагу пытались показать, что со мной что-то не так. Точнее, все со мной не так. Я не так училась – хорошо, в отличие от многих. Не так выглядела, не так одевалась. Не тех поддерживала, не против тех выступала. Все решения, которые я принимала, все мои поступки, каждое мое телодвижение – все было неправильным! Они не высказывали это вслух, но это читалось в каждом их взгляде: «Ты не такая, как мы. Ты неправильная». Я каждый раз мысленно отвечала: «А какая разница?». Но разница была.
То, что я знала о веселой и бесшабашной студенческой жизни, полной общения, единения, приключений и романтики, – все оказалось ложью. Вскоре я поняла, что и здесь меня ждет все то же самое. То же глупое школьное соперничество, только со стороны подросших и, казалось бы, поумневших людей. В конечном итоге все вылилось в то, что против меня устроили заговор. Первый подлый заговор в моей жизни. За которым последовал ярлык «изгой», который на меня с удовольствием налепили…
Это была вторая порция странных людей в моей жизни. Потом их будет много. Меня всегда поражали они, эти странные люди. И как они умеют все устроить так, что нахождение рядом с ними становится для тебя сущим адом? А главное, зачем им все это нужно – вот так себя вести? Откуда это в них – какая-то врожденная любовь к издевательствам? Почему они такие? Почему те поступки, которые у меня вызывают омерзение и внутренний протест, эти люди делают легко и даже как будто с удовольствием? Словно им это нравится? Да, это видно со стороны – что им и правда это нравится… Помню, как в довершение издевательств, на семинаре по психологии, мне на лоб прикрепили записку с надписью «проблема». Мы играли в игру, в которой, задавая вопросы, нужно было угадать, кто ты: какой термин или понятие. И мне на лоб приклеили бумажку с надписью «проблема». Эта жестокая глупость показалась им забавной… Они хихикали, когда перебирали бумажки и подыскивали ту, что для меня… А потом хихикали, когда я долго не могла угадать, кто я. Внезапная острая жалость к себе больно кольнула меня в сердце. Я тогда провалиться хотела от обиды и унижения. Я вспомнила, как в тот день после учебы ехала домой. Сидя одна на заднем сидении автобуса, я закрыла глаза и подумала: «Господи, а ведь я самый несчастный человек на свете. А все эти люди даже не знают этого. Им невдомек, кто едет с ними в одном автобусе». И так думала девчонка в восемнадцать лет! Такая молодая, но уже сломанная!
Впрочем, в колледже у меня действительно появился свой круг общения. Некоторых из этих людей я какое-то время считала своими друзьями. Мы вместе ходили на дискотеки (которые я терпеть не могла, но ради своих новых подруг пошла), в библиотеки, на дополнительные занятия, на какие-то кружки. После лекций и семинаров мы делились друг с другом планами и мечтами – как когда-то с Нелей мы делились книжками и сладкими творожными сырками. Но какой лицемерной и пустой оказалась эта «дружба»! Хитрыми лисами прокрадывались
Ежедневно встречая своих обидчиков в коридорах, я задыхалась в молчаливом бессильном возмущении. А что же мои «друзья»? Именно одна из вчерашних подруг и прикрепила мне на лоб записку с надписью «проблема». И засмеялась вместе со всеми. Даже громче и радостней, чем все. Такие вывихи человеческой натуры, какие я увидела тогда… Так, в очередной раз друзья оказались «друзьями» и разлетелись, как шелуха. Как пустые фантики от конфет. Они всегда разлетались, так уж повелось: и в детстве, и в колледже, и потом в течение жизни. Как-то, когда учиться оставалось меньше года, я ехала домой – на том же седьмом автобусе, на котором потом ездила на вокзал покупать билет до города …sk, – и вдруг меня осенило (меня почему-то частенько осеняет, когда я еду в автобусе):
«Какая это будет радость: исчезнуть из их жизни и навсегда вычеркнуть их из своей. Никогда больше не думать о них!»
Помню, мне стало так легко от этой мысли: представить только, я их и правда никогда больше не увижу! Уеду, начну все сначала, без них. Так, как и должно было быть; так, как будто их никогда и не было. Помню, как билось тогда мое сердце – от радости этого открытия. Иногда это такое счастье – просто знать, что больше никогда кого-то не увидишь. Особенно когда речь идет о странных людях. Впоследствии это и стало моей стратегией психологической защиты – просто забыть о них. Их не было. Я так решила. Но к моей досаде жизнь подбрасывала мне все новых и новых странных людей – тех, кого я не хотела бы помнить. С годами их становилось все больше и больше…
Я с хрустом разжевала тонкий картофельный ломтик. Чипсозависимость. Еще одна дурная привычка, которая у меня появилась в городе …sk. Когда все плохо, все, что я могу, – это грызть чипсы. Однообразный механический хруст отвлекает. Позволяет не думать о плохом. Но в тот вечер это почему-то не срабатывало… Сделав глоток пива, я перемотала пленку воспоминаний на следующую главу:
«Офисные подружки»
В городе …sk мне всегда попадались исключительно женские коллективы. Точнее, я в них попадала. В какой-то момент мне даже стало казаться, что они преследуют меня. Как карма. Как проклятие.
Мои новые «офисные подружки» разительно отличались от «институтских», и тем более от моих немногочисленных провинциальных приятельниц из Города Высоких Деревьев. Цели, устремления, амбиции – вот чем жили эти высокомерные энергичные леди. Они были помешаны на достигаторстве. Они хотели неприлично многого. Они вечно куда-то спешили и очень боялись не успеть. Они хотели хорошо устроиться и делали для этого все возможное. Изображали из себя все, что было для этого нужно. Они из кожи вон лезли, чтобы любыми путями прорваться, пробиться к другой жизни – лучшей, чем та, что у них была. Для этого они непрестанно совершенствовали себя, правда в каком-то странном, очень узком смысле – исключительно внешне, совершенно не думая о том, чтобы стать хоть чуточку умнее и добрее. Например, прочитать какую-нибудь хорошую книжку. Или посмотреть фильм, который заставит задуматься.
«Офисные подружки» все как одна придерживались культа стервозности, столь популярного тогда. В те годы считалось, что у тебя нет никаких шансов добиться чего-то в жизни и привязать к себе завидную мужскую особь, если ты не стерва. Хотя лично мне стервы никогда не казались хоть сколько-нибудь привлекательными. Я ни за что не хотела бы быть одной из них. Но мои «офисные подружки» старались быть именно такими – и надо сказать, у них это неплохо получалось.
У нас не было никаких шансов подружиться. Мы были слишком разные, из разного теста. «Офисные подружки» постоянно сравнивали меня с собой и неизменно констатировали наше различие. Я действительно была не похожа ни на них самих, ни на кого другого из тех, кого они встречали до меня. Я вызывала недоумение и раздражение. «Офисным подружкам» пришлось не по вкусу, что я не разделяю их любви к сплетням. А это было основное содержание их рабочих бесед: поделиться своими личными «она мне не нравится», непременно донести это до всех остальных. Они и общались-то друг с другом, казалось, только для того, чтобы высказать свои глупые и предвзятые «она мне не нравится». «Офисным подружкам» было не понять, что кому-то может быть совсем не интересна личная жизнь других людей. Равно как и охота на состоятельных мужчин. Они готовы были выпрыгивать из трусов, чтобы выйти замуж. И соревновались, кто из них сделает это раньше и на более выгодных условиях. Они фыркали, когда я сказала, что меня интересуют не поиски богатого мужика, а живопись и поэзия. И, кажется, мне не поверили.