Жестокие наследники
Шрифт:
— Это не… Я имел в виду, что если я не на дежурстве, но в твоём присутствии, я внимательно слежу за потенциальными рисками.
— Надо было пойти в другой клуб в ту же секунду, как увидел, что я приехала.
Тишина громко повисла между нами, прежде чем он сказал:
— Да. Надо было.
— Почему ты этого не сделал?
Его адамово яблоко дёрнулось.
— У тебя из уха течёт кровь.
Я посмотрела на свои кончики пальцев, покрасневшие в том месте, где я прикоснулась к ране, и потёрла их друг о друга. Моя кровь
— Ну? Почему ты остался?
— Потому что это был новый клуб, и я хотел посмотреть, из-за чего весь этот ажиотаж.
Имело смысл. Что не имело смысла, так это то, насколько разочарованной заставляла меня чувствовать себя причина, по которой он околачивался рядом.
Прежде чем он смог уловить мои любопытные и сбивающие с толку размышления, я обошла его и направилась к дальней двери.
Когда я потянулась к ручке, он добавил:
— И потому что я не доверяю человеческим мужчинам рядом с тобой. Они окружают тебя роем. И это ещё хуже в клубах, под воздействием алкоголя.
— Они не окружают меня роем.
— Потому что твоим охранникам поручено держать их подальше.
— Ну, было бы неплохо, если бы они перестали это делать, — фыркнула я. — Я не какой-нибудь беспомощный ребёнок. Я могу сама о себе позаботиться. Как ты любишь мне напоминать, я — Трифекта.
Я приоткрыла дверь на крошечную щелочку, достаточную, чтобы заглянуть за неё и убедиться, что земля за ней — твёрдая древесина… Хорошо, мы не возвращались наружу и тут не кишит змеями.
— Серьёзно, Римо, я была бы очень признательна, если бы ты перестал отталкивать меня от людей.
— Это для твоей же безопасности.
— Так ли это?
Когда он приблизился, я заметила, что его губы были плотно сжаты.
— Это для моей безопасности? — повторила я.
Он взялся рукой за край бирюзового дерева и открыл дверь шире.
— Спираль. Твоя любимая.
Я догадалась, что тема остракизма Амары была закрыта. На сегодня.
— По крайней мере, лестница ведёт наверх.
Мне больше не хотелось проводить время на нижнем уровне.
В грубой оболочке были вырезаны тонкие отверстия, служившие окнами. Пока мы поднимались по лестнице, я заглянула в одну из них. Туман, который висел высоко над головой, когда мы прибыли, теперь окутал землю, отчего казалось, что калимборы уходят корнями в облака.
— Как думаешь, именно так выглядела Неверра во времена правления моего деда?
Римо выглянул в одно из отверстий.
— Это именно то, на что это было похоже. Неужели ты никогда не видела картин, изображающих нашу страну того времени?
— Я видела несколько набросков карандашом, но ни разу не видела картины. Где ты их видел?
— У дедушки дома есть пара.
— Он, наверное, скучает по туману.
Я чувствовала взгляд Римо на своём затылке, хотя всё своё внимание уделяла деревянной лестнице, отчаянно пытаясь избежать очередного падения.
—
Я подняла взгляд и приподняла бровь.
— Он сказал, что это повредит земле, и так оно и было. Посевы пострадали. Калигосуби обнищали, и начались восстания.
Я знала нашу историю так же хорошо, как и Римо.
— Которые все были подавлены вариффом. Твоим дедушкой.
— По приказу Лайнуса.
— То, что он выполнял приказы, ничуть не уменьшает его вины. Он отравил газом сотни мужчин и женщин. Запер их в куполах.
Нима называла их «клеткой кошмаров». Она побывала в ней, так как Грегор заточил её в одну из них, чтобы наказать после того, как её привели в Неверру. Несмотря на то, что в течение многих лет она не хотела говорить о своём внутреннем опыте, я в итоге заставила её рассказать мне об этом. Я хотела знать, как она выжила, в то время как многие другие этого не сделали.
— Вероятно, их сюда доставили целую кучу.
Неудивительно, что Римо молчал на эту тему, пока мы поднимались. Он знал моё мнение на этот счёт; я знала, его мнение.
Второй этаж «калимбора» был не таким вычурным и современным, как квартиры, которые сейчас занимают жители первого этажа в настоящей Неверре, но, тем не менее, здесь было по-домашнему уютно благодаря ассортименту мебели из светлого дерева на фоне того же бирюзового оттенка, что и магазин. Стены ванной комнаты украшали переливающиеся ракушки всех форм и размеров. Раковина была сделана из гофрированного моллюска, а ванна мерцала, как будто была сделана из толченого перламутра. Я повернула кран, но не задержала дыхание, ожидая, пока потечёт вода.
Когда вода хлынула по трубам, я судорожно вздохнула и подставила ладонь, чтобы набрать немного для питья.
— Я не могу решить, бесстрашная ты или невежественная.
Римо прислонился к дверному косяку, сцепив руки в свободный узел.
Я пила всё, что скользило по моим пальцам. Когда я не раздулась, я пошла за добавкой. Я использовала немного, чтобы умыться и смыть кровь с уха. Царапина уже затянулась. Языки микосов, к счастью, были скорее наждачной бумагой, чем тёркой для сыра. Я взяла бирюзовое полотенце, расшитое раковинами, и вытерлась насухо.
— Ты можешь выжить без еды, но не без воды, Римо.
В ванной не было зеркала, не то чтобы я действительно хотела взглянуть на себя.
Когда я повесила полотенце на край раковины, Римо оттолкнулся от дверного косяка и подошёл к всё ещё льющейся воде. Я почти ожидала, что он закроет кран и сразу же выйдет обратно, но он наклонился и подставил свои губы прямо под струю. Я поискала в ванной контейнер на случай, если трубы пересохнут, но отказалась от своих поисков, потому что к тому времени, когда это произойдёт, нас, несомненно, вытеснят из этого мира в новый.