Жестокие наследники
Шрифт:
Облегчение согрело моё тело. Я упёрлась обеими ладонями в землю и с трудом приняла сидячее положение. Я поняла сразу две вещи: повязка исчезла, и рука больше не болела. Я подняла перепачканные грязью руки и поразилась отсутствию боли. Но потом в моей памяти всплыло воспоминание о том, как я уронила крючок, и я перестала удивляться и начала вытирать ладони о бёдра, оставляя на своём чёрном костюме красновато-жёлтые полосы. Филигранная татуировка всё ещё была на месте, но вернулась ли пыль Карсина на своё место? Я
Я ощупала лицо в поисках порезов и почувствовала только гладкую кожу. Как невероятно. Всё ещё погано, но, тем не менее, невероятно. Встав, я осмотрела свой костюм, который, к сожалению, не был заштопан, как всё остальное на мне.
Позади меня хрустнула ветка, и я развернулась, но грязь под ногами снизила мою скорость. На опушке густого леса, окружавшего поле, стоял мужчина с лунно-бледной кожей и растрепанными волосами. Неподвижный, как стволы, утопающие в лиственном сумраке, Римо сделал шаг вперёд. Белый свет исходил от его неровных контуров, заполняя его широкое тело, окрашивая его огненные локоны в более рыжий цвет, а настороженные глаза — в более зелёный.
Прижав подбородок к груди, он уставился. Уставился на меня так, словно я была незнакомкой. Нет… не незнакомкой. Призраком. Он умер и вернулся к жизни, и всё же шок и ужас отразились на его лице.
— Я убил тебя.
Его голос был хриплым и низким, он доносился до меня сквозь прохладный воздух.
Как ни странно, я была рада его видеть, испытывая облегчение от того, что он не вернулся в долину и не сел на поезд без меня.
— Ты выбрался из Куполы живым. Большинство не справляется.
Мои волосы развевались, как свинцовый занавес, пока я приближалась к нему.
— Прими мои поздравления.
— Я видел, как ты превратилась в пепел и умерла.
Воспоминание о том, как он погиб у меня на руках, всё ещё преследовало меня, поэтому я понимала, каким потрясённым он, должно быть, себя чувствовал. Вычесывая грязь из волос, я продолжила идти к нему.
— Кого ты представлял, когда сбросил меня?
Он вздрогнул, словно заново переживая этот момент.
— Джошуа Локлира.
— Я рада слышать, что это была не я.
Он крепко стиснул челюсти.
— Итак, как ты, в конечном итоге, сбежал?
— Дверь со щелчком открылась, когда я добрался до самого верха, — он указал на синяк, чернеющий сбоку на его шее. — Я был на полпути к тому, чтобы задушить себя.
— Насыщенная поездка.
Я улыбнулась.
— Как ты можешь быть такой… улыбчивой? Как ты вообще можешь смотреть на меня прямо сейчас? Я убил тебя.
Я склонила голову набок.
— Ты хотел убить меня?
— Конечно, нет.
— Тогда избавься от чувства вины и помоги мне добраться до портала.
Взгляд его покрасневших глаз скользнул
— Клянусь, Римо, я на тебя не сержусь. Куполы славились тем, что приводили в беспорядок…
Он поднес руку к моей щеке и скользнул пальцами по зажившей коже.
— Ты действительно настоящая.
Я позволила ему пальцами пробежаться по моим волосам и ключице, прежде чем он скользнул ниже по шее, надеясь, что прикосновение ко мне убедит его в том, что он не убивал свою принцессу.
— Я действительно настоящая.
Мой голос приобрёл странные, огрубевшие нотки, как будто мурашки пробежали у меня по горлу. Было ли это возможно?
— Я думал…
Он сглотнул, а затем вздрогнул.
Я знала, о чём он думал. Была там; думала об этом. Чувствуя тяжесть его вины, я сказала:
— Ты можешь перестать представлять себе все те способы, которыми мои отец и мать будут пытать тебя за убийство их единственной дочери. Я жива и здорова. Очень даже здорова. Больше никаких сломанных костей, никакой содранной кожи. А вот ты, с другой стороны, выглядишь не слишком привлекательно.
Тени собрались на его перепачканном кровью лице.
— Я видел, как ты превратилась в дым, Амара.
— И это не вошло в число лучших моментов твоей жизни?
— Нет!
Его слово было таким же яростным, как и взгляд его глаз; таким же жестоким, как пальцы, сжимающие мою шею сзади.
— Как ты можешь даже подумать о таком?
Он вздрогнул, веки его опустились на глаза, ресницы задрожали на щеке. Долгое мгновение он оставался в таком положении, с закрытыми глазами, раздувающимися ноздрями и стиснутыми челюстями.
Я сжала губы в мрачную линию и прижала ладони к его груди, прямо над тем местом, где его сердце стучало, как военный барабан Готтва.
— Я сидела в первом ряду во время твоего распада, так что поверь мне, я знаю, насколько это ужасно, но посмотри на меня. Я в порядке. Ты не причинил мне вреда.
Его веки, наконец, поднялись.
— Я никогда в жизни не был так напуган.
Я одарила его сочувственной улыбкой.
— Я могу только представить. Я слышала, что Куполы были настоящей камерой пыток.
Его взгляд стал твёрже и сузился.
— Я говорил не об эффекте клетки, Амара. Я говорил об эффекте наблюдения за тем, как ты умираешь. О том, что стало причиной твоей смерти.
— Ты был не в своём уме.
Его хватка на моей шее ослабла, а затем он убрал руку с моего тела.
— Как ты можешь быть такой снисходительной к тому, кто всю свою жизнь превращал твою жизнь в ад?
Его признание ошеломило меня и заставило замолчать. Очевидно, Куполы были полезны не только для того, чтобы вызывать ночные кошмары; они также были полезны для самокопания.