Жестокии развод
Шрифт:
1.Взрослая жизнь
Галя
Самый мой любимый праздник – это Новый год. Волшебная пора, когда сказка становится явью, осыпаясь золотистыми искорками бенгальских огоньков. Я люблю абсолютно все, что касается этого времени года. Мне нравится наряжать дом, нравится доставать старые игрушки, стряхивать с них пыль, потом украшать елку. Нравится предновогодняя суета, рецепты, готовка, спешка. Но больше всего я люблю ощущение внизу живота, будто бы вот-вот все изменится. Обязательно в лучшую сторону, ведь это волшебное время, где нет места жестокосердию. Это не просто смена зимних месяцев и не просто еще одна перевернутая страница календаря. Это…магия,
Здравствуйте, меня зовут Галина, и мне сорок пять.
Ха!
Я где-то слышала, что в нашей жизни никогда нельзя забывать о своем внутреннем ребенке, будь тебе хоть пятьдесят, хоть семьдесят! Поэтому я не стесняюсь своей любви к самому потрясающему празднику, от одного названия которого сразу становится теплее на душе. Я не стесняюсь, что как только наступает зима, у меня всегда есть запас горячего шоколада и маленьких зефирок. И я не боюсь признаться, что обязательным пунктом моей программы – это Гарри Поттер и Один дома перед камином в нашей гостиной. Я берегу своего внутреннего ребенка, хотя мои домашние этого не понимают. Они неустанно закатывают глаза каждый раз, когда я возвращаюсь домой и притаскиваю то новую посуду для стола, то новые украшения, то подарки в закрытых пакетах. Да, вот так. Моя семья не разделяет моего восторга, а как по мне, они просто не берегут своего внутреннего ребенка.
Муж Толя сильно погряз в бизнесе. Ему по статусу уже не положено удивляться. Иногда даже улыбаться. А иногда мне кажется, что он настолько сросся со своим костюмом, что забыл, что значит просто дышать.
Мои младшие мальчики – Артур и Артем, у которых разница всего в год – погрязли в желании казаться взрослыми. Артуру сейчас почти восемнадцать лет. Он крутой, ходит в спортзал и занимается вольной борьбой. Артем во всем старается подражать старшему брату, как делал всю свою сознательную, да и бессознательную жизнь. Порой мне так хочется одернуть и младшего, и старшего. Схватить их за щеки, встряхнуть и прокричать: куда вы так торопитесь?! Господи! Наслаждайтесь! Детство почти кончилось. Его осталось так мало, а вы торопитесь во взрослую жизнь, где, как вам кажется, гораздо лучше.
Это не всегда так.
Взрослая жизнь – не просто свобода, но и ответственность, а они этого не понимают. Нет ничего хуже детей, которые мнят себя взрослыми – и это факт.
Но я молчу. Они слишком крутые, чтобы слушать мать, а вот отец…отец – другое дело. Я злюсь на него порой так сильно! За то, что потакает. Да и не только за это, но сейчас, наверно, не так важно. Взрослая жизнь – имеет свои подводные камни, и иногда именно она говорит нам закрыть рот и улыбаться…даже когда не хочется улыбаться, а хочется устроить истерику посреди магазина. Топать ногами, биться головой о пол. Например.
Но это так. Лирика, разумеется. Потакая внутреннему ребенку, нужно знать меру. Чтобы не сочли городской сумасшедшей.
Так меня, кстати, называет старшая дочь. Веронике сейчас двадцать три, и для меня она – большая загадка. Мы с ней абсолютно не похожи. В ее возрасте я была уже замужем, и она у меня уже тоже была. В планах. Нет, я понимаю. Времена изменились, теперь все далеко не так, как было в моей юности. Семья, как говорится, подождать может. А карьера? Карьера на первом месте.
Это тоже неплохо. В свое время я от карьеры отказалась. Познакомилась с Толей и влюбилась, как девчонка. Вышла замуж…Ему не нравилось то, чем я занималась. Нет, он был в восторге, но слишком сильно ревновал, поэтому я сделала свой выбор в пользу него и наших отношений. В прошлом я была весьма талантливой пианисткой, и, наверно, с такими вводными очень сложно построить семью? Вокруг много людей, много мужчин. Тогда еще совсем неубедительный мальчишка сложно переносил конкуренцию с более успешными и богатыми соперниками. Я все понимаю. Ради него и его
Все ровно.
Веронике это не подходит. Она стремится к свету софитов, мечтает стать звездой. Не сцены, правда, а интернета. Ее голубая мечта – миллион подписчиков, медийность и жирные контракты. Чтобы это не значило. Блогер – вот ее цель, а для меня это больше темный лес. Я искренне старалась разобраться, правда. Терять связь с дочерью не хотелось, да и быть «старушкой», когда тебе нет пятидесяти, тоже. Но…Вероника не особо горела желанием мне помогать, а только тюкала, и в конечном счете я просто отстранилась. Убедила себя, что она так выставляет свои личные границы, чтобы больно не было, когда дочь в очередной раз закатит глаза на безобидный вопрос. Так проще. И это взрослая жизнь.
Вздыхаю и чуть хмурю лоб, когда вдруг раздается оглушительный грохот. Резко поворачиваюсь на звук. На кухню вваливается Артур, оборачиваясь назад. Злой, как черт. Очень сильно сейчас напоминает мне моего супруга…
– Ма, да какого черта?! Сложно было убрать свои пакеты с дороги?!
Цыкает.
Мне неприятно. Пренебрежительное отношение ощущается так сильно, будто оно получило физическую оболочку в виде ушата холодной воды.
Отворачиваюсь.
– Ты мог бы и сам убрать, большой уже.
– Ага. Может быть, хватит скупать эти беспонтовые игрушки? Серьезно. Ты решила открыть в нашем доме филиал новогодней ярмарки?
Артур радуется своей остроте, хрюкает от смеха, открывая банку с шипучкой. Я морщусь.
– Тон сбавь, ты наглеешь.
– О боже, – сын снова закатывает глаза и разворачивается на выход, – Не нуди. Я просто пошутил.
Неприятно.
Однажды он назвал меня «душнилой», когда я попросила складывать грязные вещи в корзину, как минимум, и теперь я боюсь лишний раз к нему подходить, потому что это неприятно. Если дети считают тебя душнилой. Для того чтобы понять значение этого слова, кстати, не нужно быть большим знатоком молодежного сленга. Достаточно лишь иметь обширный словарный запас и уметь подобрать синоним. Или хотя бы опереться на корень слова. Согласитесь, несложно.
Артур уходит, а я смотрю на мелко шинкованный лук. Раньше они мне с братом помогали готовить. Им нравилось. Особенно печь печенье: весной мы делали кокосовые, летом песочные, осенью с кусочками шоколада, а зимой – имбирные пряники. У меня было много разных форм, да они до сих пор лежат, просто теперь без дела пылятся в самом дальнем ящике. С момента, когда один мой ребенок решил, что он слишком крутой и взрослый, второй быстро это перенял, а супруг никак не отреагировал.
Работа.
У Толи всегда одно оправдание на все случаи жизни: я работаю и обеспечиваю вам достойный уровень жизни. Вот так. И хоть извернись, но всегда сначала работа, потом дом.
Он слишком втянулся.
Моя мама – петербургская представительница вымирающего класса. Элита. У нее большая, пятикомнатная квартира на Невском проспекте, набитая различными предметами искусства. Меценат, как ей самой нравится говорить о себе. Для нее, конечно, мой брак с представителем совершенно другой касты – трагедия всей жизни. Глупо, наверно, говорить, что с Толей она не ладила никогда и никогда не поладит? Да, глупо. Сложно построить мосты с человеком, который при виде тебя громко заявляет: пролетариат приехал. Потом томно затягивалась длинной сигаретой в мундштуке и отворачивалась к окну. Не закатывала глаза она лишь потому, что это моветон, что не сильно меняло картину.