Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны
Шрифт:
Во-вторых, признание этих войн бросает вызов нашему пониманию Второй мировой войны. Если рассматривать международную войну с Германией всего лишь цепочкой общего конфликта, само собой разумеется, поражение Германии не обязательно означает прекращение боевых действий. Отнюдь – иногда отсутствие внешнего врага предоставляет местному населению возможность более эффективно сосредоточить свои усилия на истреблении друг друга. Мы увидели, насколько это справедливо в отношении регионов, где шли войны между разными этническими группами, и на более широком уровне всеевропейской войны между правыми и левыми.
В последующих главах я обрисую в общих чертах некоторые самые ожесточенные эпизоды послевоенной истории, на самом деле совсем не «послевоенные». Некоторые из них были просто продолжением политической
В каждом случае, по крайней мере в какой-то степени, исход был предрешен. Как только Черчилль, Рузвельт и Сталин в Москве, Ялте и Потсдаме широкими мазками обозначили сферы своего влияния, ни одна из держав «Большой тройки» больше не собиралась терпеть серьезных отклонений от политического строя, который они сами представляли. Настала эра сверхдержав, и местные политические различия заняли второстепенное место после политики сверхдержав. Гражданские войны в отдельных странах явились выражением нового, охватившего континент противоборства сил коммунизма, поддерживаемых СССР, и сил капитализма, поддерживаемых США. Тех идеалистов, которые искренне надеялись, что «свободным народам» будет позволено «определять собственную судьбу по-своему», ожидало жестокое разочарование.
Глава 23
ПОЛИТИЧЕСКОЕ НАСИЛИЕ ВО ФРАНЦИИ И ИТАЛИИ
В конце Второй мировой войны, когда пыль немного рассеялась, народы Европы взялись за поиски объяснения недавно пережитых событий. Вопросы, которые не задавали вслух на протяжении военных лет, были сформулированы открыто. Каким образом мир позволил втянуть себя во вторую опустошительную войну так быстро после первой? Почему Гитлера не остановили раньше? Почему политики не защитили их от оккупации, эксплуатации, разорения? На ком лежит ответственность и почему их не призывают к ответу?
Ничего удивительного в том, что многие люди теперь относились к старым правящим кругам с презрением. Предпринимались попытки провести чистку общественных институтов, но некоторые посчитали это недостаточным. Они утверждали, что вся политическая система неполноценна, и, если люди хотят в будущем избежать войн и несправедливости, необходимо искать новые, более инклюзивные пути управления. Ветер радикализма принес с собой некоторые самые жестокие и трагические эпизоды в послевоенное время.
Союзники почти сразу же, как только высадились на материк, получили подтверждение того, насколько сильно изменились отношения людей. В сентябре 1943 г., изгоняя немцев из Северной Италии, они с удивлением обнаружили, что во многих только что освобожденных деревнях начинаются восстания – не против союзников и даже не против немцев, а против самого итальянского государства. После более чем двадцатилетнего правления фашистов и эксплуатации со стороны поколений отсутствующих землевладельцев многие деревни уже достаточно побыли аутсайдерами. Превосходным примером стала деревня Калитри в Кампанье (административный район на юге Италии. – Пер.). После освобождения жители Калитри провели собрание, на котором единогласно объявили о своем намерении самостоятельно управлять своими делами в будущем. В подтверждение своей решимости они переименовали район вокруг деревни в Республику Баттоккио по имени своего лидера и провозгласили свою независимость от остальной Италии.
В масштабе всего происходившего это стало бы незначительным событием, будь оно единственным в своем роде, но эта деревня не единственная среди многих других в Южной Италии, на Сицилии и Сардинии. В каждом случае жители деревень едва ли не первым делом захватывали участки необработанных земель, принадлежавшим местным аристократам, государству или церкви. И для этого у них были веские причины. Селяне были голодны и считали невозделанную землю нерациональной тратой ресурсов, которые можно использовать для того, чтобы и прокормить себя, и заработать немного денег для сельской общины. Во многих районах крестьяне еще помнили захват общественной земли жадными аристократами во время Рисорджименто (эпоха воссоединения Италии,
Нечего и говорить, что землевладельцы видели все в ином свете. Что более важно, новые власти (многие из которых, как мы уже видели, не были такими уж новыми) недвусмысленно выступали за сохранение прежних позиций. Через несколько дней войска союзников и карабинеры вошли в Калитри, упразднили республику и вернули землю – по-прежнему нераспаханную – ее бывшим владельцам. То же самое происходило и в других местах. В деревне Онифери на острове Сардиния начался бой, который длился два дня, в результате которого один селянин был убит и несколько ранены. Крестьянская республика Каулония в Калабрии подняла восстания в Стиньяно, Стило, Монастераче, Риаче, Плаканике, Бивонджи, Камини, Паццано и многих других местах и также была упразднена силой.
То, что подобные события стали возможны, показывает, насколько раздробленной стала Италия в результате войны. Отдельные деревни считали правомерным провозглашать себя независимыми республиками по причине физической и политической отдаленности от центральной власти. Во временном безвластии после войны они видели некоторую возможность взять ее в свои руки.
Но что еще более важно, эти события показывают, что некоторые деревни были готовы пойти на все, чтобы осуществить социальную реформу. В противоположность ожидаемому, очень немногие из этих восстаний организовали итальянские коммунисты, которые, по собственному признанию, не имели своих представителей на юге Италии до 1945 г. Это были спонтанные протесты, организованные людьми на местах, сытых по горло социальной несправедливостью.
Потребность в социальной реформе после войны – не только в Италии, но и по всей Европе – ощущалась колоссально. Это обстоятельство, собственно, привело к возникновению десятков новых политических партий по всему континенту, сотен новых газет, авторы которых проповедовали левые взгляды, спорили о том, как наилучшим образом осуществить социальные перемены. Оно же вдохновило на демонстрации в поддержку прав рабочих, экономической реформы и немедленных действий против социальной и юридической несправедливости. Послевоенный период пережил взрыв проявлений левых взглядов, который на самом деле был возрождением всего, что так жестоко подавлялось во время нацистской оккупации. Даже англичане, чья страна не подверглась оккупации, проголосовали после войны за социальную реформу: летом 1945 г. они выставили правоцентристскую администрацию Черчилля и избрали самое радикальное левое правительство в истории Великобритании.
Почти на всей территории Европы политическими организациями, которые наилучшим образом сумели использовать этот шаг влево, являлись различные коммунистические партии. Они не только идеально подходили для использования общеевропейского стремления к социальному переустройству, но и почитались как костяк вооруженного сопротивления власти нацистов. Принимая в расчет его связь с Советским Союзом, который многие считали настоящим победителем во Второй мировой войне, коммунизм показался неодолимой силой в европейской политике. Наши общие воспоминания о холодной войне довольно сильно затмили тот факт, что в глазах огромных групп населения Европы коммунисты выглядели героями, а не злодеями.
Более того, их популярность была очень высока не только в тех странах, которые в конечном счете образуют восточный блок, но и по западную сторону от железного занавеса. На послевоенных выборах, проведенных в Норвегии и Дании, коммунисты получили 12 % голосов, в Бельгии – 13 %, в Италии – 19 %, в Финляндии – 23,5 %, а во Франции на ноябрьских выборах 1946 г. – 28,8 % от общего числа голосов, что сделало их самой крупной политической силой в стране. Еще более важно, что по всей Европе у коммунистических партий был огромный резерв преданных активистов. Например, во Франции 900 тысяч членов коммунистической партии и два с четвертью миллиона в Италии – гораздо больше, чем в Польше или даже Югославии. Коммунизм в Западной Европе пользовался невероятной популярностью и представлял сильное демократическое движение.