Жестокое милосердие
Шрифт:
— Позвать лекаря! — приказывает она.
Изабо вжимается в кушетку.
— Нет-нет, не надо, пожалуйста, — шепчет она. — Сейчас я перестану.
Мадам спешит погладить ее по головке:
— Это же не наказание, дитя. Тебе просто хотят помочь.
— Но я ненавижу пиявок, — всхлипывает она. — Видите? — Ее личико проясняется. — Я уже не кашляю. Не надо звать лекаря!
Анна щупает ей лоб, заодно убирая с него упавшие локоны.
— У нее нет лихорадки, — сообщает она мадам Динан.
Та поджимает
— Хорошо, но если это снова случится, лекарей непременно надо будет позвать!
Она возвращается в кресло, и некоторое время мы молча шьем. Никому не хочется вызвать у Изабо новый приступ кашля, который кончится приходом дворцового лекаря и пиявками.
В солярии становится так тихо, что вскоре девочка засыпает. Анна с облегчением улыбается, и ее поза становится менее напряженной.
Мадам Динан поднимается на ноги.
— С вашего позволения, герцогиня, меня ждут некоторые дела, — произносит она почти шепотом, чтобы не разбудить Изабо.
Анна кивком разрешает ей удалиться. Когда за мадам закрывается дверь, я смотрю на герцогиню и вопросительно поднимаю брови.
Уголок ее рта чуть заметно ползет вверх.
— Не было ли на ней метки святого? — спрашивает она так тихо, что в первый момент я даже сомневаюсь — не послышалось ли.
После чего удивленно моргаю:
— Нет, ваша светлость.
— А жалко, — шепчет она, потом делает движение головой, веля мне последовать за мадам. Я быстро кланяюсь и спешу следом за домашней наставницей герцогини.
Я стараюсь не приближаться к ней, и, поскольку у нее изрядная фора, это удается без труда. Почти полное отсутствие царедворцев также играет мне на руку: ее шаги порождают в пустых коридорах легкое эхо, и я следую за ней на слух, даже когда она скрывается за углом.
У восточной башни замка она оглядывается, и я поспешно отскакиваю, чтобы не быть обнаруженной. Слышу, как она стучит в дверь. Ее приветствует мужской голос, потом все стихает: они прошли внутрь. Я выглядываю из-за угла как раз вовремя, чтобы заметить, какая именно дверь затворилась.
Еще раз возблагодарив Небеса за безлюдные коридоры, я торопливо подхожу и припадаю к двери ухом.
— Что значит — она мне отказывает? — слышу я грубый и хриплый голос д'Альбрэ.
— Она всего лишь глупая молоденькая девочка, господин мой. Не следует принимать ее слова близко к сердцу.
— Я-то думал, вы с маршалом Рье — ее опекуны по закону! Где же все ваше предполагаемое влияние, если она не прислушивается к вашим советам?
— Это все ее брат! Полагаю, это он потакает ее упрямству!
— Мне что, позаботиться о нем? — спрашивает д'Альбрэ так небрежно, что у меня холодок бежит по спине.
— Нет-нет, тебе не о чем беспокоиться. На следующем заседании совета я всем объясню, что иного выбора у нее нет.
— Только сделай это прежде, чем все тут захватят французы,
— Вполне, господин мой! Он склонен считать, что объединение твоих сил и войск Анны — единственный способ оградить герцогство от притязаний французов. Когда придет время действовать, Рье нас поддержит, не сомневайся.
После этого д'Альбрэ понижает голос, и больше ничего разобрать я не могу. Дрожа от ярости, пячусь прочь и быстро ухожу по коридору.
Все обстоит даже хуже, чем я думала! Мадам Динан не просто желает выдать Анну за д'Альбрэ — она всецело посвятила себя этой идее. Более того, напрямую пообещала ему, что он женится на герцогине! Интересно, что она намерена говорить на заседании Тайного совета, чтобы всех убедить, будто иного выхода у Анны нет?
Я шагаю из восточной башни обратно в солярий, будучи настолько занята этими размышлениями, что едва не налетаю на Сибеллу!
Она кажется мне похудевшей, побледневшей, осунувшейся. Ее черты заострились, со времени нашей встречи у городских ворот она стала какой-то очень уж хрупкой. На щеке у нее свежий шрам, а в глазах, по-моему, затаилось безумие. Неужели это та самая Сибелла, которая в монастыре вовлекала нас с Аннит во всевозможные шалости и проказы? Начиная от похищений кувшинов с вином и кончая объяснениями, как правильно целоваться, поскольку сестра Беатриз не слишком охотно об этом рассказывала?
— Исмэй?.. — шепчет она с таким видом, словно привидение увидала.
— Сибелла! — Меня внезапно охватывает страх за нее, хотя вменяемой причины этому я бы не назвала.
Совершенно не думая, я крепко обнимаю ее, желая то ли утешить, то ли утешиться, — трудно сказать.
Она льнет ко мне и отвечает объятием на объятие, словно пытаясь напитаться от меня силой, но затем — слишком скоро! — отстраняется. Ее глаза неестественно ярко блестят. Хочется задать ей сразу тысячу вопросов, но прежде, чем я успеваю выговорить хоть слово, в коридоре раздается эхо шагов. Сибелла с неподдельным страхом оглядывается на звук.
— Не доверяй никому! — отчаянно шепчет она. — Ни единой живой душе!
И с этими словами она исчезает. Торопливые легкие шаги смолкают вдали как раз в тот миг, когда из-за угла появляется канцлер Крунар.
— Господин канцлер, — кланяюсь я.
На миг он хмурит брови, словно не узнавая меня.
— Сударыня Рьенн, — произносит он наконец. Потом обводит глазами коридор. — Что вы делаете в этой части замка?
Прикидываю, что можно ему сказать, а что нет.
— Я здесь по делам обители, господин мой.