Жезл маршала. Василевский

Золототрубов Александр Михайлович

— У вас есть на примете командующий этим фронтом? — Глаза Сталина сузились и стали похожи на щели.

— Маршал Тимошенко!

— Ваше мнение, товарищ Жуков? — Сталин ущипнул усы.

— Семён Константинович может возглавить Сталинградский! фронт на первом этапе оборонительных боев, а там видно будет.

— Принимается. — Сталин взглянул на Василевского. — Подготовьте директиву о создании фронта!

Жуков и Василевский ушли. В кабинете стало так тихо, что слышно было, как тикали настенные часы. Сталин подумал о том, что создание нового

фронта добавит массу проблем, но решить их надо оперативно. Он вызвал на связь генерала Малиновского и заявил ему, что Ставка постановила армии Южного и Юго-Западного фронтов объединить в один Южный фронт.

— Этот фронт возглавите вы, — неторопливо произнёс Верховный в телефонную трубку. — Директиву получите сегодня. — Немного подумав, он добавил: — Вам будет трудно на первых порах, но Ставка уверена, что вы справитесь. Товарищ Василевский дал вам высокую оценку, и мы согласились с ним.

— Постараюсь вас не подвести! — коротко отозвался Малиновский.

Василевский принёс директиву.

— Ну-ка, какую задачу вы поставили генералу Малиновскому? — Сталин взял из его рук документ и вслух прочёл: — «Прочно занять Сталинградский рубеж западнее реки Дон и ни при каких условиях не допустить прорыва противника восточнее этого рубежа в сторону Сталинграда». Верно, коротко и чётко. А чем будет заниматься Юго-Западный фронт?

— Не допустить прорыва противника к Сталинграду! — произнёс Василевский. — Тимошенко в этих делах человек искушённый, и ему не надо объяснять детали.

— Да, но хотя бы коротко разъяснить ему в директиве замысел противника... Я не желаю, чтобы гитлеровские вояки ворвались в Сталинград, и, если вдруг им удастся, для меня это будет личной трагедией.

— Вы же там сражались в Гражданскую войну?

— Да! — Верховный вскинул голову. — Там осталась частица моего сердца. Мы с Ворошиловым честно обороняли от белой гвардии Царицын. Надо вам поехать в Сталинград и помочь командующему укрепить оборону.

— Я готов, товарищ Сталин!..

С утра нещадно палило солнце и воздух был горяч, как горевший порох, и, когда самолёт приземлился, Василевский решил сразу же ехать на «Виллисе» в штаб фронта, который находился и деревне Камышино. Пока туда добирался, неожиданно брызнул дождь, и сразу посвежело. Генерал Гордов (с 23 июля он стал командовать Сталинградским фронтом вместо маршала Тимошенко, членом Военного совета был Хрущёв, начальником штаба — генерал Бодин) предложил Александру Михайловичу выпить с дороги холодного хлебного кваса.

— Наш повар делает очень вкусный квас, прошу отведать!

— Наливай кружку! — улыбнулся Александр Михайлович. — Но квасом ты, Василий Николаевич, не отделаешься, если что нс так, — не то шутил, не то серьёзно добавил начальник Генштаба.

Взяв из рук повара, кряжистого черноглазого ефрейтора, кружку, Василевский вмиг опорожнил её. Квас и вправду был холодный и вкусный. Крякнув от удовольствия, он спросил:

— Скажи, ефрейтор, кто тебя научил делать такой квас?

Тот улыбнулся:

— Батя

научил... — И вдруг улыбка с лица повара исчезла, оно стало серым, на нём появились белые пятна. — Нет у меня теперь бати, товарищ генерал, — глухо произнёс он. — Месяц тому назад батю осколком шарахнуло...

— Да, сынок, у тебя большое горе. — Василевский помолчал. — Ладно, ефрейтор, налей ещё кружку, и я выпью за твоего отца.

— Рад уважить, товарищ генерал! — Он мигом сбегал в блиндаж, где находились продукты, и налил из бочки квасу. Василевский опорожнил и эту кружку.

— Пусть земля будет пухом твоему бате! — Василевский вытер платком губы. — Как тебе служится?

— Хорошо, товарищ генерал, но есть к вам просьба. — Он смутился, лицо его стало румяным.

— Говори!

— Хочу, как и мой батя, стать командиром, чтобы свою жизнь посвятить армии, если, конечно, живой останусь...

— А чего ждать, когда закончится война? — усмехнулся Василевский. — Кроме поварских дел, что ты умеешь делать?

— Сапёр я, в отцовской роте был... Так что это дело мне по душе. Знаете, сколько немецких мин я разоружил? Двести пять! А потом повара убило, и начал готовить бойцам пищу...

— Родом-то откуда? — поинтересовался Александр Михайлови¹1.

— Из Свердловска, там и мать живёт. Она учит детишек и школе...

— Туда и поедешь в военное училище, закончишь там курсы и станешь лейтенантом! — Василевский взглянул на рядом стоявшего командующего фронтом: — Не возражаешь, Василий Николаевич?

— Отчего вдруг возражать? — удивился генерал. — Парень что надо, из него выйдет отличный командир! Я могу к вашему отъезду в Москву подготовить на ефрейтора документы.

— О том и речь...

— Благодарю, товарищ генерал! — обрадовался ефрейтор. — Я к тому, что буду честно служить нашей армии и, если надо будет, как батя, жизни своей... — Он заикнулся, проглотил ком в горле, и Василевский поспешно тронул его за плечо:

— Я верю тебе, сынок, спасибо!..

В штабе фронта командующий генерал Гордов честно высказал начальнику Генштаба всё, что его волновало. Ему импонировал гость тем, что был прост, колючих слов не произносил, а больше говорил о том, как укрепить фронт, его оборону.

— Заварилась тут каша такая, что и обжечься можно, — сетовал Гордов. — Сил-то у нас намного меньше, чем у немцев. Жарковато приходится... Уже возникла угроза окружения врагом 62-й армии. У меня по ней вся душа изболелась.

— Я тебя понимаю, Василий Николаевич, но главное сейчас — не дать немцам захватить переправы через Дон вот тут, в районе Калача.

— Может, подождём, пока подойдут резервы, и тогда ударим покрепче? — предложил Гордов.

— На это уйдёт два-три дня, а нам время терять никак нельзя, — возразил Василевский. — У нас остался один выбор — ударить по немцам наличными силами — 1-й и 4-й танковыми армиями! Так что приглашай сюда начальника штаба фронта, командиров, и мы обговорим, как это лучше сделать...