Жил-был мент. Записки сыскаря
Шрифт:
Смуров вообще мечтатель был. Он иногда так мечтал, что действительность подёргивалась дымкой и исчезала в тумане небытия. Мечты же становились реальностью, обретали краски, запахи, и жилось в мечтах тихо и уютно. Смуров любил это пограничное состояние. В действительность он возвращался бодрым и отдохнувшим, правда где-то в глубине души лежала лёгкая горечь по несбывшемуся.
Вырвал сыщика из туманного небытия криминалист Вартанян. Сверкая глазами и потряхивая головой, он с порога закричал:
— Ты тут сидишь, а я тут с девушками познакомился. С двумя. Понимаешь?
Смуров понял. Дела были засунуты в сейф, ключи звякнули,
За трамвайным кругом, что был рядом с проездом братьев Черепановых, стояло женское общежитие.
Смуров и Вартанян солидно кивнули вахтёрше. Бутылки предательски звякнули. Вахтёрша глянула на их удостоверения, вздохнула и махнула рукой. В коридоре общежития пахло жареной картошкой и земляничным мылом.
Девушки оказались водителями трамвая. Вартаняну досталась полненькая, Смурову — худенькая. На столе, покрытом клеёнкой в красную клетку, дымилась сковорода с жареной картошкой, высился горкой крупно порезанный чёрный хлеб, банка с маринованными огурцами сверкала стеклянными боками.
Выпили за знакомство, потом за мир во всём мире. Вартанян рассказывал о достижениях науки, которые он почерпнул из журнала «Наука и жизнь». Смуров и худенькая налегали на закуску. За окном звенели трамваи, постукивая колесами на стыках рельс. Вартанян и толстушка ушли в соседнюю комнату, которая была свободна.
Худенькая обхватила руками острые колени, торчащие из-под цветного халатика, и, закурив, сказала:
— Я так ненавижу водить трамвай. Ездишь по кругу. Знаешь, я пони на ВДНХ видела, он детей катал. У него глаза такие, как у меня, — она помолчала и добавила: — Несчастные.
Смуров посмотрел ей в глаза. Глаза как глаза. Карие. У Смурова такие же.
И он решился. Рассказал о своих мечтах и уходе от действительности. Худенькая погладила его по голове.
— А знаешь, я тоже мечтаю. У меня над кроватью картинка висела. Прага. Ну там шпили, церковь, крыши. И небо такое голубое. Мне её папа подарил. Хочу я там оказаться. Чтобы смотреть из окна на всё это, кофе пить и сигаретку покуривать. А внизу пусть трамвай едет, в память о прошлой жизни.
Глаза худенькой затуманились. Смуров этого не видел. Он в избушке печку разжигал. Дрова сырые были, дым глаза ел. И в избушке почему-то пахло земляничным мылом.
****
Через 35 лет Смуров стоял у окна в гостиничном номере. В руке у него была чашка кофе, в пепельнице дымилась сигарета. Из окна пражской гостиницы виднелись острые крыши домов, резной силуэт храма Петра и Павла рвался ввысь. Внизу, под окном, позвякивая и кренясь на повороте, спешил трамвай, тот самый с красными боками и жёлтой крышей. Смурова что-то беспокоило и заставляло нервничать. И вдруг он понял, чего не хватало, — запаха земляничного мыла в избушке, что на берегу широкой реки.
Стрелочник
У Смурова День рождения намечался. Не то, что Смуров о нём забыл, но как-то закрутился. Конец квартала был. Заслушивания были, дергали то в РУВД, то на Петровку. Статистика, плановое хозяйство, мать их ити. А тут ещё куратор сменился, чей-то сынок из молодых и резвых, это которые из Омской школы милиции сразу на Петровку стартуют. Сынку вербовка нужна была для статистики, потому как
Так что доил пока куратора своего Смуров нещадно. Сынок путь в соседний гастроном вызубрил наизусть и пропитался живительной влагой по самое не могу, его даже унитаз ментовской стал бояться, а продавщица тётя Дуся, дама похожая на тяжелоатлета Жаботинского, отдалась в подсобке.
Так что пришлось товарищам капитана милиции Смурова напомнить, что День рождения зажимать нехорошо. Смуров кивнул. Вытащил из КПЗ одного шустрого хулигана, объяснил с помощью справочника телефонов гор. Москвы, что почки находятся ниже головы и писать будет сложно. Хулиган, потрогав гудящую голову, согласился. Быстро вспомнил своего приятеля, который намедни на танцах в ДК «Строитель», физически угрожая одному фраеру, вынудил оного снять куртку из кожзаменителя и расстаться с пятью рублями. Сынок получил агента, раскрытие грабежа и, подарив на прощанье Смурову бутылку, убыл на свою Петровку, гордый собой и знакомством с тётей Дусей.
В День рождения Смурова несчастный дежурный сыщик Лобок слонялся по опустевшей конторе. Чай «Три слона» вызвал изжогу, да и мир был сер и мрачен, как стены 50-го отделения милиции. Дежурный по конторе грыз кислое зелёное яблоко, водя пальцем по стеклу.
Около окружной железной дороги, на бревнышке сидели тесным рядком девчонки с подстанции скорой помощи, остальные вольно расположились на поставленных на попа ящиках. Пили спирт за скорую помощь, водку за милицию, портвейн за нас, за вас и просто отлакировать. Смуров жмурился на заходящие солнце. Разговоры были сумбурные, больше о работе. Дым сигарет тяжёлым облаком висел между чахлых деревьев. Закуска кончилась. Кто-то зажёг костер. Пели песни, потом приехали ребята из ЛОМа с тушёнкой и привезли в подарок Смурову фуражку железнодорожника. В метро Смуров зашёл на автопилоте, на нём и вышел.
Дома было тихо. Смуров сел у окна. На улице было темно. Хотелось воды, но было лень встать. Холодильник урчал и позвякивал содержимым.
Свет резанул по глазам.
— Ты что, профессию поменял? — спросила проснувшаяся жена, глядя на фуражку железнодорожника, лежащую на кухонном столе.
— Оперативная необходимость, — привычно ответил Смуров.
— И кто ты теперь?
— Вечный стрелочник.
Они пили чай, тортик был так себе, не очень.
Утром Смуров пил кефир. Кот Мурысик, свернувшись клубком, дрых в железнодорожной фуражке.
— Теперь ты тоже стрелочник, — сказал Смуров коту и ушёл на работу.
Часы Мендельсона
День, вечер, ночь, утро, день.
… Такая, брат, дребедень…
Смуровский кролик* сопел, пил пиво, курил и рассказывал о событиях местного масштаба. Событий особых не было. Так, мелочи. В пивной на Снежской два обормота по пьяни увели дипломат у залётной шляпы. А в портфеле бумажки и шариковая ручка, Клавка, ну та, что живёт над кильдимом Риткиным, с новым хахалем стала жить. Хахаль после отсидки и какой-то мутный, да и лаве у него есть. Не то, чтоб много, но водку пьют они с Клавкой каждый день и не бедствуют с закуской.