Жил-был мозг
Шрифт:
Иван, помятуя слова стариков, раздвинул высокий бурьян и вошёл внутрь избы. Стоило ему перешагнуть через порог, как стены, двери, пол, потолок, ставни тут же восстали. Не смотря на то, что снаружи день только зачинался, изнутри в окнах было черным-черно. Иван опасливо оглянулся, вошёл, дверь за собой прикрыл. Как глаз к темноте приобвык, он разглядел в углу полыхающую свечу, а возле неё кто-то шептал да охал. Иван затрясся, не может с места сдвинуться, языком пошевелить. Замер на месте. Тот, кто вздыхал, услыхав Ивана, замолчал, прислушался, затем поднялся и зашагал тяжело по скрипучим
Старик с длинной белой бородой оказался слишком высоким для своей избы, потому переломился в поясе, чтобы выстоять. Тут вдруг он скомандовал Ивану:
– Отомри!
Иван зашевелился.
– Садись, рассказывай, зачем пожаловал?
– Я, – говорит Иван, – ищу, в какой стороне мир божественный устроен?
– А зачем он тебе снадобился?
– Иду я туда, чтобы забрать у тамошней богини колечко, которое она случаем подобрала. То колечко я невесте моей подарил, Марьюшке.
Иван рассказал ему, что приключилось с его Марьей и подаренным ей кольцом.
– Ну-ка, скажи мне, какой была та самая богиня?
Иван передал, что знал от Марьи. Дед бороду теребит, молчит, а потом руками машет:
– Нет, не она, не похожа. Ну, да ладно. А от меня-то ты чего хочешь?
– Хочу, – сказал Иван, – чтобы ты мне дорогу указал в мир богов, рассказал, как туда добраться.
Дед ухмыляется:
– Считай, что тебе свезло. Никто кроме меня дороги не знает. – Можешь звать меня дедом Федотом. Вот мы с тобой сейчас чайку попьём, и я тебе в аккурат всё выложу.
Сидит Иван с дедом Федотом чай пьёт, а дед ему и рассказывает:
– Как-то, я с приятелями веселился и поспорил, что по семицвету гулять буду. Слово вылетело – надо его держать. Вот и пустился искать его, ушёл из тех мест, где родился. Молодой был. А покуда я – сирота, то печалиться обо мне было некому, акромя старика, мастера плотницкого дела, который меня воспитал и всё умение своё мне передал.
Стал я высматривать, где семицвет (или радуга по-простому) чаще всего бывает. Приметил это место, где сейчас деревня стоит. Тут я, считай, самый что ни на есть первый поселянин. В то время людей здесь не было. Была река, лес, горы кругом. Радугу поймать я так и не сумел, зато вызнал, что она здесь часто появлялась потому, богам это место тоже приглянулось.
Однажды увидал я, как три распрекрасные богини купались в озере, а когда вышли из воды, то обернулись птицами невиданными и улетели. На другой день я их уже поджидать стал. Птицы заново прилетели только к концу третьего дня. Обернулись богинями и пошли к озеру купаться. Особенно полюбилась мне одна, такая красивая, что словами не выразить. Вот и дерзнул, некому было меня образумить, стал мечтать, чтобы рядом с ней оказаться. Поначалу дом себе поставил, чтоб можно было чаще её видеть. Вскоре установилось, что и она меня заприметила и полюбила. Стали мы размышлять, как же нам видеться чаще, чтобы не только она могла прилетать к нашему озеру, но и я мог бывать у неё.
У ней была только старуха мать. Она-то ей совет и дала: пущай, мол, твой Федот, мост между двух миров соорудит, тогда и замуж за него пойдёшь. Да только надобен ему материал, который впору придётся и на земле, и на небе.
На сей раз старуха прямо так и сказала: пусть Федот мост из тел и душ убивцев построит. Душегубам – всё равно. Им ни тела, ни души не надобны. А так, для дела послужат. Я сначала в ужас пришёл от такого плана строительства, но потому как, все знания я исчерпал, а желание видеть богинюшку женой своей помрачило разум, то очень скоро перестал совестью терзаться и принялся за работу.
Как выяснилось, у богов на сей счёт своя хитрость имелась. Им тот мост ох как надобен был! Давно они мечтали о таком архитектурном сооружении, да не хотелось никому руки пачкать. Боги, вишь, таким способом силу свою божественную приумножить надеялись. Как именно, я не знал. Опять же, и то хорошо, что люди по нему туда-сюда шастать не станут, побоятся по своим же, хоть и мёртвым, шагать. Тогда боги и подсунули мне через старуху «оригинальное» инженерное решение.
Ту половину моста, что упиралась в небесную сферу, куда они перенесли меня с превеликим удовольствием, я построил легко: рядышком поставил холодные ко всему души, и скрепил их цепями. Но как только я добрался до земного предела, мост начал разваливаться. Тела душегубов, стоило им подняться из могил после особого «божественного» заклятья, разбрелись кто куда.
Боги снова подсказку дали: для того, чтобы мёртвые тела скрепить – хитрость нужна. И хитрость эта уже известна: нужно было, чтобы я каждому в руки нож или какое другое оружие подсунул. Тогда, мол, убивцы займутся полюбившимся им делом: будут всё своё нескончаемое злосердие и безумие друг на друге вымещать, тогда и мост в мир богов сможет на них держаться вечно.
Я исполнил всё в точности, как они мне велели. Вскорости мост был готов. Половина его, та, что на земле матушке, истекала кровью, а половина с покорностью склонила головы под ногами небесных жителей. Я сам уже совсем не рад был творению своему. Вернулся с небес на землю, а вертаться по мосту к невесте не могу, душа не пускает, не смотря на всю силу моей любви. Она меня звала, звала, а я – ни в какую! Лучше ты, говорю ей, приходи ко мне на землю жить. Здесь есть стыд и законы, а потому дышится легче.
Но богине не хотелося жить среди простолюдин, там, говорит, и развлечься-то негде, и сходить некуда. Так мы и остались, каждый – в своём мире. Зато боги ликовали безмерно. Ведь теперь им не нужно было силу свою волшебную расходовать, чтобы к людям снисходить. Всем известно, как они в человеческие дела нос свой любят совать. Вот они по свежему мосту тому принялись шастать безпрестанно. А я всю жизнь без остатку прождал, что богиня моя распрекрасная вспохватится обо мне. Но, наверно, ей уж было не до меня. Там у них богов – предостаточно.