Жил-был мозг
Шрифт:
Пришла пора мне самому покинуть мир земной, да только те самые мертвяки не пустили. Нечего, говорят, тебе там делать. Пока мы тут, и ты будешь с нами. Хотел я было исправить ошибку, мост порушить и мертвяков раскабалить, да только боги тут как тут, последние силы отобрали. Им ведь, ясное дело, этот мост край как надобен был.
– Я тебе помогу, Иван, – сказал дед Федот, – покажу, как добраться до небесного царства, но за это ты должон мне станешь. Найдёшь мою богиню и доставишь ей от меня весть. Передашь, что люблю её по-прежнему, что жду ежечастно нашей встречи,
После этого дед Федот достал из сеней ржавый лисапед и вручил его Ивану.
– Это, – сказал он, – презент от богов после того, как я мост им соорудил. А теперь ты садись на него, только, чур, педалей не касаться! Иначе не одолеть тебе мертвяков. А ещё лучше, ежели ты руки перехлестнёшь на груди, а ноги на руль поставишь. Лисапед сам тебя куда надо докатит.
Иван засмеялся:
– Да и зачем мне такой ржавый лисапед нужен?! Ведь он тут же развалится, как только я на него сяду. Лучше уж я пешим порядком туда отправлюсь.
Дед Федот взглянул на него огорчённо из-под кустистых бровей и спрятал лисапед обратно, а Иван тут же за дверью оказался, словно он и не заходил в дом. Понял Иван, что оплошал, что теперь ему век дороги не сыскать в мир богов без Федотиного лисапеда, и стал просить прощения. Дед не был злопамятным, тут же всё вернул на место.
– Как тебе это удалось, – спросил Иван.
– С богами поведёшься, и не тому научишься, – ответил Федот.
На сей раз, Иван поблагодарил Федота, обещал в скором времени весточку о нём богине доставить. Сел на дедов лисапед, тем способом, каким тот ему показал, и покатился. Иван разумно решил, что глаза лучше всего зажмурить, что толку держать их открытыми, коли ты не управляешь, а лисапед, не разбирая дороги, мчит тебя напропалую.
Гремя оборванной цепью, лисапед домчал Ивана до места, где мост зачинался, и встал, как вкопанный. Красный туман разлился по округе, ничего не видать. Крики, стоны, душераздирающие вопли слышались ото всюду. Хоть лисапед и не живой, а всё ж и ему не по себе стало, он затрясся и загремел. Постоял немного, и как рванул! Помчал Ивана по головам покойников. А вокруг – смердит, кровавая мгла стеной стоит, не кончается!
Иван тщился изо всех сил не озираться по сторонам, как и велел ему дед, да только не стерпел. Показалось, что вроде как по имени его окликнул кто. Стоило ему обернуться, как он тут же очутился рядом с покойниками, покрытыми толстым слоем липкой вьюшки. Стащили-таки они его с лисапеда, тут же занесли над ним кровавые лезвия, чтобы Ивана рядом с собой навечно поставить. Вдруг лисапед деда Федота поддернул его, словно мордой, и забросил в седло обратно. Оказавшись под Иваном, лисапед вновь рванул, что было сил, подскочил над кровавым месивом и помчался, как окаяный. Едут они дальше, Иван по сторонам не глядит больше. Вот прибыл он в царство богов, и дивится: те же душегубы стоят смирёхонько друг за дружкой в белых рубашоночках, окованные федотовыми цепями. Разве что синяки да неизлечимые раны выдавали их истинную суть.
Иван довольно скоро разыскал дом богини нелепостей. Это оказалось легче парёной репы: был тот дом – курам на смех среди остальных божественных теремов и дворцов. Без окон и дверей, весь мхом зарос, а из под него ноги торчат утиные. Иван постучал,
– Будь здрава, богиня! Я – жених Марьи. Вот, пришёл за кольцом, которое давеча ты на мосту подобрала. То колечко не простое, оно с любовью моею, потому прошу тебя вернуть его.
Богиня постояла, покумекала и отправилась в дом за кольцом. Вышла и говорит:
– До чего же безполезная вещица! На палец мне не налезает, да и светиться перестало, – сама в руках им вертит, словно всё надежду хранит, что оно вот-вот снова засветится. Но кольцо оставалось тусклым.
Тогда богиня подала его Ивану, да только тут же руку и оттянула, вроде как передумала.
– Я, – говорит, – давеча мешок свой с человеческими нелепостями потеряла. Верни мне его целым и невредимым, тогда и колечко твоё отдам.
Понял Иван, что легко не отделается, и поспешил скорее вертаться к себе, в мир земной. Но только он очутился на грани двух миров, как покойники тут, как тут, его дожидаются, рты свои разинули, вроде как лыбятся, и Ивана на землю не пущают.
– Ты только попробуй, – говорят, – пройти по нашим головам, мы тебя сейчас же ножами порешаем.
Закручинился Иван, не знает, что делать-то ему дальше. Лисапед весь под ним трясётся со страху. И тут он вспомнил про просьбу деда Федота. Воротился к богине нелепостей и спрашивает:
– А не укажешь ли ты мне дом богини, которую мастер Федот полюбил, и ради которой он ентот троклятый мост соорудил.
В глубине души Иван чаял, что невеста Федота окажет ему пособие в том, чтобы перебраться обратно. Богиня нелепостей помолчала и ответила:
– Знаю, её тут все знают. Это я самая и есть.
– Да, как же так? – всплеснул руками Иван. – Дед Федот говорил, что богиня его молода и прекрасна…
Богиня ему ответила, поджавши губы:
– Старая стала, знаю. Что с того?! Что толку нынче от молодёжи? Мир на старых богах и держится! Ежеле бы не мы, думаю, он давно рухнул бы! Рано али поздно, боги тоже исчезнут, тогда никто не знает, что с вами, с людьми станется.
Иван рассказал ей про Федота, сказал, что дед любит её с прежней силой, печалится, что не может перебраться на положенный покой, пока мост этот злосчастный не порушит, но он не знает, как. Слёзно просит её дать ему совет.
Вспыхнула в богине былая гордость: так, мол, ему и надобно, пусть мается! Сам виноват, не захотел он, когда она звала, мертвяками, видите ли, побрезговал, а теперь пусть на себя пеняет! Потом маленько успокоилась и добавила, что Федотов мост невозможно разрушить, потому, как боги сами его стерегут.
Но коль скоро удастся его снести, нужно вместо старого тут же соорудить новый. Потому как, если боги увидят, что Иван натворил, низвергнут его со всей высоты их божественного гнева. В связи с чем, от него мокрого места не останется, и не видать ему Марьюшки во веки вечные!
– Да, как же я новый мост-то построю, я ведь не мастер. Вот Федот – он мастер! Но и он весь имеющийся материал испытал, ни один не пришёлся, кроме мертвецов!
– А об этом, я тебе, Ванюша, ничего сказать не могу. И никто не скажет, мать моя старая богиня давно уж померла. Тебе его надобно порушить, ты и решай. Да только мост новый взамен старому выстроить надо моментально. Боги иначе тебе не простят. Мост помогает им силу их великую накоплять.