Жила-была девочка, и звали ее Алёшка

Танич Таня

«Вот и еще одна подружка у меня появилась…» — пронеслась в голове печальная мысль, прежде чем я поняла причину откровенной радости, которую Клавдия Витольдовна озвучила с помощью непрозрачного намека.

— Слышь, а твой-то к искусству как относится? Понимает тебя? Вот есть среди богатеньких совсем хамовитые, которые считают, что вся эта дурь никому не нужна, блатные частушки — потолок их культуры. А есть такие, знаешь, не совсем пропащие. Они-то понимают, что куда им с их рожами в калашный ряд, то есть, в творчество соваться. Понимают, но все равно тянутся. Потому что не все в них загублено! Стремление к красоте,

оно, знаешь, или есть, или его нет. Вот они и тянутся к нам, помогают, чем могут, и сами от этого вроде как меньше обезьянами в шелках становятся. Даже на людей немного походят! Меценаты, о как! Слыхала о таких?

Живо представив Марка в роли мецената, одаривающего местное общество после того, как он имел честь пообщаться с ярчайшими его представителями, я не удержалась и рассмеялась. Но в следующее мгновение приступ шокирующего прозрения прервал мой смех. Я вдруг отчетливо поняла, что Клавдия Витольдовна довольно недвусмысленно пытается попросить у меня денег. А заодно и помочь Марку освободиться от незначительной по его меркам суммы, облагородив черствую душу с помощью взноса на благо страдающей интеллигенции. Эти меркантильные иллюзии следовало развеять сразу же.

— Вы знаете, Марк не занимается меценатством. Да и к искусству он равнодушен, — стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже, произнесла я, придав лицу крайне серьезное выражение. — У него как-то… нет такой потребности. Совсем нет.

— Ба-атюшки-светы, какие мы важные! Это имя у твоего хахаля такое, что ли, Ма-арк? Еврей, что ли? Да, точно, еврей, у них всегда деньги водились. Отколе свет стоит и солнце встает на востоке, у евреев есть деньги! Слушай, так он скупой у тебя, что ли? Хотя, что я спрашиваю, евреи все скупые. Но ты того… будь похитрее, ты же женщина! Так к нему и так, и эдак, обними его, форшмак или мацу какую-нибудь красиво подай, по пейсам погладь нежно, глядишь, он и раздобрится! Нет, ну надо же — Магк и вдгуг не даст денежек своей любимой Сагочке! — Клавдия Витольдовна внезапно заговорила с сильнейшим одесским акцентом.

— Я не Сара, меня Алексия зовут, — чувствуя, как волосы начинают шевелиться на макушке от этого дикого разговора, попыталась оправдаться я.

— Конешно-конешно, Алэксия, какие вопгосы! — продолжила Клавдия Витольдовна, словно коренной житель Дерибасовской. — Ты, главное, не теряй шансов — с еврейским мужем ты ж так можешь развернуться! Евреи, они, знаешь, на семью денег никогда не жалеют!

— Знаете, я наверное, пойду, — чувствуя, что остатки коктейля в бокале слишком быстро улетучились, я поднялась со своего места, еще не совсем понимая, куда собираюсь бежать.

Но оставаться и продолжать вести подобные разговоры с Клавдией Витольдовной и ей подобными я больше не могла — даже алкоголь не помогал. Мне срочно нужно было отрезвительное противоядие. Мне срочно нужен был Вадим.

— Куда ж ты так быстро? Или я что обидное сказала? Так ты не обижайся, я мудростью женской с тобой делюсь! А то так и проживешь всю жизнь со своим Магком, а он тебя потом возьмет да и на молодуху променяет, и никакая Тора ему не указ! Будешь тогда, как большинство дурех у разбитого корыта рыдать. Да только никому ты такая старая уже не будешь нужна! Вот тогда и поплачешь, что не послушала Клавдию Витольдовну в свое время! А я, не в пример тебе пожила, я-то все знаю!

— А… нет, вы не

поняли… — не в силах бороться с красноречием Клавдии Витольдовны, забормотала я, лишь бы скрыться от не любым образом. — Мне просто надо… Вот я срочно вспомнила, что надо. У меня эти… как их…традиции. Мне домой нужно, муж рассердится, я и так засиделась.

— А-а-а, так у тебя этот, Шабат что ли? Пятница же! А ты, позорница, по барам шляешься! Беги домой со всех ног, и помни, что я тебе говорила — с лаской, с лаской к нему, а как он раздобрится — ты мне дай знать, уж я подскажу тебе, где у нас финансирования не хватает! Беги, говорю! И передавай мужу Шабат Шалом! И пусть не переживает — мы его денежкам найдем самое надежное применение! Еврейский муж, в Шабат Шалом прощайся с толстым кошельком! — радостно пропела Клавдия Витольдовна звонким, как у озорной старшеклассницы, голосом и довольно захихикала, видимо, уже представляя, куда потратит денежки моего несуществующего еврейского супруга.

И я действительно побежала, как и обещала Клавдии Витольдовне. Побежала со всех ног и пришла в себя лишь, когда резво растолкав активно внимающее окружение Вадима, схватила его за руку, выпалив:

— Пойдем со мной, я тебя очень прошу! Ты мне срочно нужен, вот позарез, прямо сейчас!

Молчаливо вытянувшиеся лица тех, чей тесный круг я только что разорвала, послужили верным доказательством невероятной наглости моего поступка. По откровенно враждебным взглядам чувствовалось, что о моей персоне здесь знают больше, чем я ожидала, и презрительное неодобрение тут же окутало меня подобно тугому кокону.

К счастью, Вадим, как обычно, не обращал внимания на тонкие материи, поэтому остался глух и нем к напряженной атмосфере, установившейся после моего неожиданного появления.

— Ты смотри, кто пришел! Внезапно, Алексия, внезапно. Как обычно, любишь огорошить и свалиться, как снег на голову? — даже не пытаясь сгладить ситуацию, он нарочно подчеркнул наше давнее знакомство. — Ну да ладно. Давно пора перестать удивляться твоим привычкам устраивать ожидаемые неожиданности. Такой вот оксюморон, м-да… — словно подводя итог разговору, Вадим поднялся, осторожно высвобождая руку из моих пальцев, судорожно вцепившихся ему в ладонь.

— Ладно, ребята, на сегодня у меня всё. Хватит митинговать, идите лучше расслабьтесь, выпейте-потанцуйте, за девчонками приударьте. Угрюмым брюзгой каждый из вас успеет стать уже к тридцатнику. А пока развлекайтесь и меньше, меньше пафоса, гении мои непонятые! Ну что, все ясно сказал? Бегом марш гулять и отрываться! Брысь-брысь отсюда!

Толпа юных талантов, ревностно охранявшая Вадима, начала потихоньку редеть, сопровождая сборы шутливым бурчанием:

— Ну вот, как всегда, только о смысле жизни заговоришь, как приходится опять напиваться!

— Так вы же нам по поводу фестиваля ничего еще не ответили, Вадим Робертович!

— А девушкам вы тоже предлагаете за девчонками приударить? Или, как все мужчины, вы даже за людей нас не держите и не считаете нужным что-то посоветовать в этот вечер? — раздался среди всеобщего гула тонкий и возмущенный девичий голосок.

Вадим, как всегда, предпочел не заострять внимание на гендерных претензиях, поэтому ответил в своем обычном стиле:

— Да хоть за чертом лысым приударяй! Если тебе, Мышь… Крысь… Как там тебя, напомни, забыл…