Живая душа
Шрифт:
— Ладно, — сказала девушка. — Если мне будет очень тяжело, я попрошу помочь. А пока потащу сама.
— Упрямая вы очень.
— Совсем нет, — сказала она. — Но я дала зарок: обходиться без посторонней помощи. Мало ли какие трудности ожидают впереди. Ну, когда начну самостоятельно работать, понимаете? А так я уже буду немного подготовленная.
Томов улыбнулся. Уж очень искренне она это сказала. Видать, всерьез занимается самовоспитанием… Девушка тоже улыбнулась в ответ, и они стали подниматься вверх по косогору, к позеленевшему
Томов поглядывал на девушку — на ее ссутулившуюся от напряжения спину, на руки в пестреньких варежках, на мелко переступавшие кожаные сапожки, тонкие, как чулки, и, вероятно, уже промокшие. Девушка шагала упрямо, быстро и порой оборачивалась к Томову, словно бы проверяя, не отстал ли он от нее.
А Томов, как это уже бывало с ним, вдруг подумал, что мог бы с этой девушкой познакомиться поближе. И если б понравились друг другу, началось бы у них то, что бывает у всех молодых парней и девчонок, — свидания, прогулки по вечерам, радостное узнавание друг друга и еще — надежда, что эта радость продлится долго, что впереди, может быть, долгая совместная жизнь… Необязательно заранее на это рассчитывать, нет. Обычно об этом не думаешь, но подспудно такая надежда все-таки теплится.
И кто знает, вдруг и дошло бы дело до семейной жизни. В конце концов люди встречаются случайно; легенда о двух половинках сердца, которые ищут по свету друг друга, — романтическая сказочка, не больше. Нету никакой половинки, предназначенной тебе судьбою. Жил бы ты, например, в деревне, и тогда взял бы жену из этой же деревни или из соседней, а жил бы ты в столице, и была бы жена другой. Работай ты где-нибудь на Дальнем Востоке, повстречал бы дальневосточницу. И сложись хорошо твоя семейная жизнь, ты бы считал, что нашел свою половинку.
Нет, это сказочки. Нету единственной на свете половинки. Много их, вполне подходящих для тебя. А уж если померещится, что ты отыскал единственную, без которой земля не мила, то неизвестно еще, чем это кончится — радостью или горем. Вероятней, что горем.
— Учитесь? — спросил Томов.
— В педучилище, — сказала девушка. — Я здесь на практике была, ну, в поселковой школе.
— А закончите училище, куда поедете?
— Куда пошлют.
— А если далеко?
— Ну и пусть.
— Не боитесь? Вдруг попадете в страшную глушь?
— Это ничего, — сказала девушка. — Так даже лучше. Я в свое село и не хотела бы возвращаться. Там, понимаете, до тридцати лет будут Зойкой называть. Потому что привыкли и вообще… А учителю нужен авторитет, нельзя без авторитета. В незнакомом месте я буду для всех Зоя Павловна. Обязательно постараюсь, чтобы иначе не называли.
— Любите свою профессию?
— Ну как же ее не любить?! Само собой!
— А замуж?
— Что — замуж?
— Уедете далеко, придется мужа из местных женихов
— А-а… Я про это не думала, — сказала девушка. — Еще не думала.
— Не думая — лучше?
— Не знаю. Просто есть в этом что-то противное — искать место, где мужа выберешь… Да разве есть места, где самые подходящие женихи?
— Я знаю, где женихов чересчур много, — сказал Томов. — И где они дефицитные… Но вы молодец, если не боитесь ехать за тридевять земель. Давайте сумку-то, давайте!
— Пока не надо. Я скажу, когда устану.
С ней легко было разговаривать, с этой Зоей Павловной. Все просто, все ясно. Наверно, на такую жену не пришлось бы жаловаться. Справлялась бы с трудностями. Прижилась бы и в дальнем поселке, и в деревне. И профессия у Зои Павловны подходящая. Везде есть школы, и везде нужны учителя, и не возникает проблемы, если мужа перебрасывают работать в другой район.
Что ж, подумал Томов, кому-то повезет с этой девчушкой. Если она именно такая. И если вообще кому-то может повезти в сердечных делах; если семейное наше счастье только и зависит, что от кротости характера, от терпеливости, от стойкости…
— А вы — городской?
— Бывший, — ответил Томов. — Теперь здесь, в поселке, работаю.
— Ну вот! Сами-то не побоялись поехать!
— Я был отчаянным, — сказал Томов.
— И уже раскаиваетесь?
— Каждую субботу, — сказал Томов. — Каждую субботу я очень раскаиваюсь, Зоя Павловна.
Девушка рассмеялась. Она приняла это за шутку. Впрочем, так и должно быть, это шутка, и ничего более.
Два с половиной года назад Томов окончил Лесотехническую академию. Его направили в научно-исследовательский институт. Он не добивался этой чести; просто дипломная его работа показалась специалистам перспективной.
Однако удачное распределение не было для Томова неожиданностью. Учился он хорошо, к профессии был привязан искренне. Стало быть, все закономерно…
В институте он попал в группу, которая конструировала агрегатные машины.
За этим расплывчатым названием скрывалось не очень-то хитрое изобретение. На обыкновенный автомобиль МАЗ инженеры позади кабины поставили лебедку, а на прицеп возле правых стоек навесили блоки с тросами. Предполагалось, что таким образом будет механизирована погрузка бревен.
Томову, вчерашнему выпускнику академии, было трудно судить, удачен ли конструкторский замысел. Если проект утвержден — значит, все в порядке. Сомневаться тут нечего. И Томов увлекся новой работой — он не способен был делать что бы то ни было равнодушно.
Машина, втаскивающая себе на спину бревна, снилась ему ночами. Он любовался на чертежах ее четким и сложным профилем. Он даже внес в нее собственное улучшение — предложил вывести наружу добавочную педаль акселератора, чтоб шоферу было проще убавлять или прибавлять газ.