Живая сила. Дневник ликвидатора
Шрифт:
покрытосеменные (лиственные) растения – более устойчивы к радиации, чем голосеменные (хвойные).
Хвойные, оказывается, дохнут от раза в два меньшей дозы – что-то около 3 тысяч рентген, если не ошибаюсь… И понятно, почему запомнилось. Потому что удивило:
Обычно более продвинутые в смысле эволюции – более тонко организованные – более уязвимы, более ранимы; а примитивные – живучей в жестких условиях, устойчивей к радиации… А тут – наоборот. Приятно за покрытосеменных… Есть все-таки толк в эволюции…
…И пока дозиметрист повторяет замер, я оглядываю местность повнимательней…
И вижу: елки и елочки, у опушки зеленые –
Хвоя сгорела – а трава, что характерно, подлесок, кустики там всякие лиственные – зеленеют…
«Тысяча сто».
«Поехали. 1 рентген в час тут есть. Прибор в порядке».
…Потому что тогда – конец июля – начало августа, через три месяца после взрыва – в сосновом лесу как раз начали проявляться участки с 1 рентгеном в час. То есть там, где больше, попроявлялось раньше: лес-то недаром назывался Рыжим… А теперь и на участках, где был ровно 1 рентген в час (а раньше, значит, было больше) сосны добирали свою смертельную дозу и «давали дуба».
И хвоя их рыжела.
…Я, признаюсь, по этому поводу даже собой возгордился, какой я теперь бывалый: радиацию видеть могу, приборы на глаз проверяю…
А через несколько дней по тому же месту проезжаем:
«18 миллирентген».
«Не может быть, тут больше рентгена… Перемерь».
Смотрю вокруг – и не вижу…
Не только елок этих рыжих не вижу, но и верхнего слоя – грунта, подстилки, травы… Срыли, выкорчевали, увезли. На могильник куда-то. Добрались и до этого пятна с 1 Р/ч. Не зря мы его меряли…
Оголенный грунт зияет.
«15 миллирентген в час», – докладывает дозиметрист.
«Годится».
Это земля.
А фон – уровень на высоте пояса человека – больше земли оказался. Что необычно: в воздухе собственно радиоактивного вещества меньше, только мелкие пылинки, а на земле валяются более крупные частицы всего того, что было когда-то реактором и его топливом… Но над этими зачищенными от этих «останков» местами фон в воздухе создают уже соседние, нетронутые участки: они теперь более грязные, со своими несколькими десятками миллирентген в час на земле, вот и «фонят» на все бока…
…1 Р/ч. – уровень круглый. Приметный уровень. На котором объект за 1 час получает дозу внешнего радиоактивного облучения, равную 1 рентгену…
Племя аборигенов*
(Радиационный рельеф: Предисловие)
Мало знать – надо чувствовать.
– ДА ВЫ ЧТО?!
Я потерял самоконтроль. Не на разведке – в штабе, в родном разведотделе!
– Да вы что? За Рыжий Лес-2 – доза полрентгена? А там – для справки – РЕНТГЕНЫ в час прут! И те же полрентгена нам за…
Дальше я хотел сказать [45] :
– …и те же полрентгена нам за Ладыжичи – где и МИЛЛИ (тысячной) рентгена в час нет! В Лесу – В ТЫСЯЧУ РАЗ больше!
В ЛЕСУ У АЭС ПО СРАВНЕНИЮ С СЕЛОМ У ГРАНИЦЫ 30-КИЛОМЕТРОВОЙ ЗОНЫ УРОВНИ РАДИАЦИИ в 1000 (ТЫСЯЧУ) РАЗ БОЛЬШЕ
[45] Но не сказал. Потому что такое невыдержанное заявление могло иметь очень неприятные
Вот какой «незначительный фактик» ускользал от внимания замначальника отдела радиационной разведки, который вот сейчас хочет написать мне и моему экипажу за маршрут Рыжий Лес-2 смехотворно, просто-таки оскорбительно маленькую дозу облучения… Или он издевается?… Но майор-замначальника смотрел на меня искренне непонимающими глазами – симпатичный, вполне разумный человек; мы один другого уважали…
И меня буквально пронзила мысль:
Да он просто не понимает, какая колоссальная – больше чем ТЫСЯЧЕкратная – астрономическая! – разница в уровнях (и соответственно – в дозах) – между Ладыжичами, рекреационной прогулкой с дозиметром по полному жизни месту, – и Рыжим мертвым Лесом с десятками рентген в час…
Это открытие меня просто потрясло:
Наши штабные шефы не понимают такой простой вещи!
Нет, даже не то – они не чувствуют!–
ОНИ НЕ ЧУВСТВУЮТ РАДИАЦИОННОЙ ОБСТАНОВКИ – так, как чувствуем ее мы – те, кто каждый день разъезжает по зоне, делает замеры… Для кого уровень радиации – это не только точечка с цифиркой на карте: это сеть твоих же поездок и замеров на местности, которую ты своими глазами увидел, своим зондом прощупал, конкретно прочувствовал своей взъерошенной шкурой… И только потом, в нарушение режима секретности, увидел на карте в разведотделе…
И вот мы трое, командиры взводов одной-единственной роты, которая занималась радиационной разведкой АЭС и 30-километровой зоны, да вдобавок еще по особым указаниям меряла периферию, удаленные села, мы да еще несколько наших самых толковых командиров экипажей – есть ВСЕ носители этого уникального знания-чувства…
Редчайшая популяция… Племя аборигенов.
А они, «чернобыльские кабинетные работники» – такие же, как мы были за три года до аварии, на учениях в 1983-м: там нам на учебной карте написать что «1,5 Р/ч.», что «1,5 мР/ч.» – все было едино! – «радиационное заражение»… Как-то не задумывались, что между так мало отличающимися в написании величинами – 1000 раз – тысяча раз! – разницы… Величину естественного радиационного фона мы тогда просто не знали – офицеры радиационно-химической разведки! – и саму радиацию понимали тогда только как «Есть – Нет» – в такой вот детски-дочернобыльской бело-черной шкале…
И они теперь, офицеры чернобыльского штаба – похожие… Не такие, конечно, «стерильные» – но…
Это нас, эскимосов, чернобыль научил тоньше разбираться, рельефнее…
Рельефнее – в самом прямом, «выпуклом» смысле.
Чернобыльские Гималаи: радиационный рельеф*
Когда в первый раз поехал на разведку – ничего не запоминал: едем по маршруту, дозиметрист меряет, я записываю в столбик – 12 миллирентген в час… 25… 44… 1200 миллирентген в час… 150… 29 миллирентген в час… Каша из цифр, новые места…