Живая сила. Дневник ликвидатора
Шрифт:
Большее доверие вызывают частичные оценки:
200 тысяч ликвидаторов – только в Российской Федерации;
340 тысяч – только военных (из этих «военных», кстати, основная, абсолютно преобладающая масса – 93%, 316 тысяч человек – это «военные по совместительству» – гражданские люди: такие ж, как я и мои чернобыльские друзья, «партизаны», призванные из запаса; кадровых же военных всего лишь 7%).
600 000… 800 000… 900 000…
200 000… 340 000…
Это фантастически
Это даже не армия: сухопутная армия, по советским стандартам, насчитывает что-то около ста тысяч человек.
Это – армии.
Армии труда на зараженной радиацией местности.
Фантастические массой своей «живой силы» настолько, что даже ученые, которым, напомню, по должности положено быть сдержанными, беспристрастными, эмоций не проявлять и пр., сбиваются на слог почти летописный:
«Никогда до этого столь огромные количества работающих людей не подвергались воздействию радиации»… [53]
Несть нам числа…
Что, напомню, на летописном нашем праславянском языке могло означать и число огромно, и – число неизвестно…
Былинный был язык.
Как и времена.
Просто удивительно, как он точно к Чернобылю подошел.
Очень просто, или
Все большие исторические события
Принимаешь участие в «ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС»…
Каждый день сам этим занимаешься и по роду своей разведывательно-ликвидаторской деятельности каждый день видишь, КАКИЕ МАССЫ ЛЮДЕЙ и КАК этим занимаются.
А в газете (когда она попадется тебе в руки) читаешь – ВСЕ ВЕЛИЧАВО: «отборные добровольцы», «самая передовая в мире техника», «невиданные технологии» – все в таком духе…
И.по контрасту, что ли? – в голове само собой чеканится:
«На самом деле все делают простые люди простыми способами при помощи простых средств».
ПРОСТЫЕ ЛЮДИ ПРОСТЫМИ СПОСОБАМИ ПРИ ПОМОЩИ ПРОСТЫХ СРЕДСТВ
На самом деле – все очень, очень, ПРОСТО.
Отрубленный язык
Кому война – а кому мать родна.
Любопытную историю поведала мне старая карта, которую я обнаружил среди барахла, коротая время в разведотделе в ожидании начальства. Дело было в главном военном штабе зоны, именуемом ОГ МО СССР (Оперативная группа Министерства обороны СССР), – мы на него работали.
На карте были нанесены контуры зон.
Поясняю: внутри того, что называли зоной outsider’ов (люди извне, со стороны), были еще выделены зоны – числом три, – очень важные для insider’ов (тех,
Зоны разных степеней радиационной опасности.
Границы этих зон проводились по уровням радиации.
На обычных картах точки одинаковой высоты над уровнем моря соединены «линиями одинаковой высоты» – горизонталями. А на картах радиационной обстановки на обычную карту наносятся точки и надписываются уровни радиации в них, а потом точки с одинаковыми уровнями соединяются линиями. Получается радиационный рельеф. Понятно, что вершина – пик, Джомолунгма этого дела – проломленный 4-й реактор. И этот экс-реактор, как настоящую гору на обычной карте, радиационные изолинии (изорады) окольцовывают, показывая снижение уровня с разной скоростью в разных направлениях, но в общем и целом – чем дальше, тем меньше.
Так вот, граница 3-й зоны – это линия с уровнем радиации 15 мР/ч.
Граница 2-й зоны – 5 мР/ч.
1-й – 1,5 мР/Ч.
Понятно, что ядро зоны – это 3-я зона, сравнительно небольшая, а 2-я и 1-я зоны – все дальше и дальше к периферии.
И вот на карте я увидел, как граница 2-й зоны – 5 миллирентген в час – плавно-плавно тянулась… а потом вдруг хищно бросилась вперед и коварным языком поглотила Чернобыль во 2-ю зону. После чего отступила и тихо-мирно-плавно пошла себе дальше.
И этот язык был красным карандашом жирно перечиркан, и им же отсечен по основанию: жирная красная линия зло и прямо соединила те места, откуда этот язык начинал выступать к Чернобылю…
А мы знали, что в самом Чернобыле, на ближайшей к АЭС окраине – на нашей стоянке – было 3 мР/ч.; а центральные улицы и тротуары вообще были отмыты так, что и у нас в лагере, за 35 километров от АЭС, наверно, больше было – до нескольких 0,1 мР/ч…
Короче, 5 миллирентген в час в Чернобыле и в помине не было, в радиационном отношении мы считали его курортом…
…И я представил себе, какой накал страстей сначала породил этот язык, а потом его обрубил…
Потому что он был явлением не радиационным, а общественным.
Экономическим.
Зоны разных уровней радиационной опасности – они же зоны разных уровней оплаты.
За работу в каждой из пронумерованных зон или просто за пребывание в ней, хоть ты туда на минуточку заехал, привез своему начальничку забытую им зажигалочку (и не забыл мимоходом подписать у него бумажечку, что ты в этот день пребывал в N-й зоне), платили дополнительно средние дневные заработки: за 3-ю зону – плюс три, за 2-ю – плюс два, за 1-ю – один…
И вот «чернобыльские работники» (т.е. работающие в самом Чернобыле – столице зоны), включая правительственную комиссию, сам штаб Министерства обороны и все остальные штабы министерств и прочих ведомств, а также всех, кто их посещал-проверял, конечно ж, были заинтересованы, чтоб за пребывание в экс-населенном пункте Чернобыль получать дополнительно +2 (а не +1) средних дневных заработка.
Ну и нагинали разведку, чтоб они липовую обстановку в районе Чернобыля на картах показывали – разведотдельские-то данные были истиной в последней инстанции…