Живое и Мёртвое
Шрифт:
— О дух, поселившийся в доме на Г-нской, дай нам знать о своём присутствии каким-нибудь явлением! — не без пафоса продолжает чудик, всматриваясь в беспорядочно качающуюся туда и сюда иголку. — Дай присутствующим понять, что ты здесь условным стуком…
Тук. Тук. Тук.
Напряжённо переглядываясь, вы с одноклассником вертите головами в поисках источника звука, но так и не понимаете, откуда тот идёт. Можно было бы предположить, что кому-то вздумалось постучаться во входную дверь, но стук
— Отлично, о дух! — после секундного замешательства находится чудик, почёсывая свободной рукой затылок. — Теперь поведай нам, как тебя зовут через данный круг!
Перестав задумчиво раскачиваться из стороны в сторону, иголка мечется в поисках нужных букв, из-за чего вы едва поспеваете за ней взглядом. «А», «г», «н», «е», «с» и вновь «а».
— О дух, правильно ли мы поняли, что тебя зовут «Агнесса»? — включаетесь в спиритический сеанс вы и, подумав, уточняете: — С двумя «с» же?
Тук. Тук. Тук.
— О дух, давай условимся о том, что один стук — «да» и два стука — «нет», — вносит ясность в общение с потусторонними силами чудик. — Итак, о дух, повторим же вопрос: действительно ли при жизни тебя звали «Агнессою»?
Тук.
Хотелось тотчас схватит ручку и записать столь желанное в сложившейся ситуации имя, но под рукой, как назло, ничего не оказалось. Пришлось понадеяться, что по окончании спиритического сеанса имя по-прежнему будет валяться где-то в чертогах кратковременной памяти.
— О дух, назвавшийся Агнессою, действительно ли ты некогда обитал в доме на Г-нской города Т.? — строго уточняет доморощенный медиум, и вы запоздало соображаете, что это, в общем-то, первое, что следовало спрашивать. — Дай же нам знать, так ли это!
Тук.
Удовлетворённо переглядываясь, вы хотели было перейти к следующему вопросу, но иголка снова завертелась юлой, перебегая от цифры к цифре и, удостоверившись, что вы за ней следите, шла на новый круг.
Одна тысяча восемьсот семьдесят пять. Одна тысяча восемьсот семьдесят пять. Одна тысяча восемьсот семьдесят пять.
— Хочешь ли ты сказать, о дух Агнессы, что был рождён в тысяча восемьсот семьдесят пятом году? — с надеждой вопрошает чудик.
Тук. Тук.
— Или же в том году произошло нечто ужасное, нечто такое, что осело в твоей памяти и тревожит и поныне? — помогаете ему вы.
Тук.
Кое-что прояснилось: девочка по имени Агнесса жила здесь в конце девятнадцатого столетия и в тысяча восемьсот семьдесят пятом году в доме разразилась беда, причём такого масштаба, что дух несчастной витает здесь и поныне.
— О дух Агнессы, ответь нам, сколько же тебе было лет на момент смерти? — задаёт в целом верный, но чисто по-человечески бестактный вопрос чудик, цепко следя за иголкой.
Медленно,
Двенадцать.
— О дух, правильно ли мы истолковали твой ответ и действительно ли тебе на момент смерти исполнилось двенадцать лет? — голос спиритуалистически подкованного одноклассника слегка дрожит.
Тук.
— О дух, позволь же нам задать тебе ещё несколько вопро… — сношения с потусторонним прерываются громким аханьем чудика. — Да что за…
На спешно отдёрнутой руке вашего приятеля явственно проступают две вертикальные царапины от чьих-то острых коготков. Вероятно, его оцарапала всё та же «Агнесса», раздосадованная вашими скромными медиумическими потугами.
Иголка с ниткой, впрочем, продолжают стоять в строго вертикальном положении, не покидая пределов жирной точки, отчего по всему вашему телу табуном пробегают мурашки.
Тук. Тук. Тук.
Новые постукивания словно бы призывают вас к вниманию, после чего за дверью слышится топот, будто кто-то взбегает по лестнице. Затем следует звук отворяемой двери, при двери закрытой. И, наконец, доселе мирно стоящее в углу кресло, тащится по полу к самому столу, украшая пол глубокими бороздами.
«Агнесса» или же тот, кто ею прикидывается, прямо-таки жаждет вступить с вами в контакт, но по-своему, по-призрачному. Иголка слегка наклоняется, после чего из-под стола слышатся требовательные удары общим количеством в три штуки.
— Очевидно, привидение хочет, чтобы мы продолжили сеанс, но уже на его условиях, — истолковывает этот знак чудик, потирая оцарапанную руку. — Впервые такое вижу, честно говоря… Ну, в смысле, обычно спиритические сеансы проходят иначе.
— Жизнь — это тебе не кино, — наставительно произносите вы, следя взглядом за иголкой. — Давай посмотрим, что она нам скажет.
Убедившись, что всё внимание нацелено на иглу, привидение принимается водить ею от буквы к букве, причём нарочито медленно, чтобы вы успевали сложить из них слова. «К», «о», «г», «д», «а»… Ещё раз «е», «о», «г», «д», «а» — и три возмущённых стука.
Тук. Тук. Тук.
— Эй, чем на этот раз мы ему не угодили? — полушёпотом спрашиваете вы, но чудик только пожимает плечами.
— Без поняти… Ай! — на второй руке тоже проступают царапины, сделанные в порыве злости призрачной девочкой. — Ладно, дай подумать… О, понятно. При подготовке я совсем забыл восклицательный и вопросительный знаки. Наш дух — эдакий граммар-наци и возмущён тем, что не может поставить вопросительный знак после слова «когда». Верно я говорю, Агнесса?
Тук.