Живое и Мёртвое
Шрифт:
В библиотеку вам теперь вход заказан, однозначно, но где ещё, как не в «Вестнике Т.» можно разузнать подробности жизни и смерти Агнессы? Причём раздобыть желанный ответ нужно поскорее, ведь терпение вашей незримой соседки тоже не вечно.
Хнык. Хнык. Хнык.
Судя по звукам, кто-то плачет в коридоре и учитывая, что мама отсутствует, это точно была Агнесса. Не сказать, чтобы бесспорно она, но местных воришек вряд ли способные заинтересовать ваши скудные пожитки. Злющая и могущая постоять за себя Фреди — так тем более.
Хнык. Хнык. Хнык.
Осторожно
Точнее, вы думали, что отпавшей, ведь при ближайшем рассмотрении ручка оказывается на месте, да и скважина выглядит нормально.
Когда вы берётесь за неё, плач усиливается, а из-под двери начинает виднеться потустороннее сияние. В лучших традициях думая, что вы об этом точно пожалеете, вы поворачиваете дверную ручку и… оказываетесь в маленькой затхлой комнатушке.
Дверь за вами с шумом захлопывается, отрезая единственно возможный путь к спасению, ручка с триумфом поворачивается, после чего явственно слышится щёлканье замка. Судорожно вздохнув, вы пытаетесь мыслить рационально, но весь ваш рационализм оказывается повержен одной простой мыслью: мобильник остался снаружи.
Будь у вас при себе заветный телефон, вы могли бы позвонить тому же чудику и он, подобно средневековому рыцарю, кинулся бы вам на выручку. Ключей у него, правда, не имелось, но ради благого дела можно было пожертвовать окном.
Или набрать маму, чтобы та побросала все свои неотложные дела и на пару минут зашла домой. Или сто двенадцать. Или МЧС. Или кого-нибудь, кто не заставил бы вас томиться в привиденческой ловушке дольше положенного.
Внезапно комнатушку заливает яркий свет, и вы прикрываете глаза локтем, после чего некоторое время недоуменно моргаете. Что-то определённо изменилось, но сходу и не понять, что же именно. Продолжая моргать, вы переводите взгляд на окно и тихо вскрикиваете: то оказывается забито досками.
С трудом пробивающийся между ними свет кажется слишком сильным для зимнего периода и вы, пристав на цыпочки, приникаете к щелям. Там, за окном, кипит и бурлит жизнь, окутанная полуденным летним маревом. Издав поражённый вздох, вы рассматриваете людей в старомодных нарядах, гуляющих туда и сюда.
Они нисколько не напоминают привидений и кажутся вполне настоящими, но всё то же внутреннее чутье подсказывает вам, что это не так. Словно бы вы погружаетесь в прошлое, переживая то, что некогда переживала маленькая Агнесса.
«Зачем она всё это мне показывает?», устало думаете вы, сползая по стене и приваливаясь к ней боком. «Есть ли в этом какой-то смысл? Что именно я должна понять?»
Когда? Почему? Зачем?
Триада насущных для призрачной девочки вопросов проносится перед глазами, как и танцующие в солнечном свете пылинки. Дверь перед вами кажется одновременно и близкой, и далёкой, но в любом случае неприступной.
Глядя
Логичным продолжением видится недовольно бурчащий живот, словно бы и не было никаких второпях проглоченных бутербродов. Словно бы между приёмом пищи и творящимся мракобесием прошла целая вечность.
И тогда вы поступаете так, как никогда бы не поступили, находясь в здравом уме и трезвой памяти. Набросившись на дверь, вы начинаете молотить по ней кулаками, крича:
— Выпустите меня! Выпустите меня!
Глава двенадцатая. Куда?
— Хрономираж, — с видом знатока произносит чудик, поправляя на носу воображаемые очки и с ноткой превосходства глядит на вас. — Для несведущих, объясняю: это такое редкое оптическое явление, воспроизводящее ситуации далёкого прошлого.
— Насколько далёкого? — ухватываетесь за ниточку вы. — Может ли быть так, что всё увиденное и прочувствованное мной связано с той призрачной девочкой, Агнессой?
— Почём мне знать? — с неожиданным равнодушием заявляет чудик, листая учебник по литературе и, находя нужный параграф, углубляется в его прочтение. — Слушай, будь другом, дай скатать сочинение про Печорина. Взамен получишь… скажем, мою вечную благодарность и признательность?
— Э-э-э, нет, я бы предпочла что-нибудь поматериальнее, — отвергаете щедрое предложение друга вы, протягивая ему заветную тетрадку. — Только не слово в слово, договорились? И не как в том меме «не списывай точь-в-точь», так как мои рассуждения насчёт фаталистичности взглядов Печорина — не такой уж и частый зверь в сочинениях.
— Спасибо, выручила, — с чувством говорит чудик, быстренько скатывая у вас домашку и вдруг хмурится. — Знаешь, что я ещё вспомнил в связи с твоим вопросом?
— Ну? — прищурившись, вы склоняете голову набок. — Не тяни, выкладывай.
— Историю Элеоноры Зугун, — приятель выдерживает паузу в надежде на реакцию, но, когда той не следует, с кислым видом поясняет: — Румынская девушка, которую исцарапывал полтергейст. Между прочим, реальный, задокументированный и отфотографированный случай. Твоя Агнесса меня тоже царапала и тоже вполне себе реально.
— Всё потому, что из тебя вышел хреновый медиум, — парируете вы и тяжело вздыхаете: — И что предлагаешь делать? Библиотечить по-чёрному, пока случайно не наткнёмся на старинную книжицу с рецептом от избавления домашних духов и прочих вредителей?
— О, если бы такая книжка существовала в действительности, я бы первым её приобрёл, — оживился чудик, ненадолго отвлекаясь от сочинения. — Когда мне было семь, я искренне собирался стать охотником за привидениями и, видимо, ещё не до конца отказался от своей мечты. Разгадка тайны Г-нского дома вполне может оказаться первым делом в моей карьере…