Живое Золото
Шрифт:
Третий сидевший за столом - длинный старичок с большими залысинами на седой голове - напоминал штопор, только что вытащенный из пробки. На его вытянутой физиономии проступали темные пятна странного фиолетового оттенка, - возможно, аллергические. Мантия его тоже была покрыта сальными пятнами.
Несколько минут растерянные судьи и отрешившийся от всего земного наследник престола молча буравили друг друга глазами. Потом я понял, что разговор предстоит начать мне - дабы мои судьи не разнюнились окончательно.
– Ну что? Здравствуйте,
– сухо произнёс я.
– Вы - судьи, как я понимаю... Судя по костюмам...
– Да-да-да, - зачастил первый судья. Он говорил быстро, глухо, тихо. Его речь по звуку напоминала стук пересыпающегося гороха.
– Да-да-да.
– Тогда назовите себя, а то - вы меня, судя по всему, знаете, а я вас - нет...- предложил я.
– Да-да. Да-давайте представимся. Мангольд, Иван Иванович, - протараторил первый судья.
– Руслан, Пётр Аркадьевич, - медленно выговорил второй.
– Минус, Лев Николаевич, - отчеканил третий.
– Мы - судьи Ареопага Срединного царства. Мы должны решить вопрос о вашей пригодности к правлению...
– Вы, н-надеюсь, извините нас за наше волнение, - чуть заикаясь, подхватил Мангольд.
– Наша собственная с-судьба зависит от верности нашего р-решения. Если мы неверно определим ваши качества, если коронуем непригодного человека или казним нужного, нас самих к-казнят. Поэтому попрошу б-быть с нами максимально честным и прямо отвечать на наши в-вопросы.
– Никогда ещё мы не решали вопросов такой важности, - проговорил Руслан, поднося к уголку глаза платочек.
– Сейчас от нас зависит судьба империи. Поэтому просим вас: не лицемерьте, говорите нам только правду.
– А если вы солжёте, - твёрдо заявил Минус, - ваш стульчик ударит вас электрическим током в самое ценное место. В сидение встроен новейший детектор лжи, определяющий честность допрашиваемого по движениям и температуре ягодиц - ничто не отражает нашу искренность так, как эта часть тела... Да, забыл добавить: если вы будете постоянно говорить правду, вам станет очень... мммм... приятно. Ну, ладно. Приступим?
Я заёрзал на стуле. В голове мелькали быстрые мысли: "Сбежать? Но куда? Разве это возможно? В этом лабиринте всё равно поймают. Потом только хуже будет... Лучше седалищный нерв побеспокоить, чем головы лишиться. Да. Буду отвечать". Мне захотелось поиграть с этими трусливыми судьями в их же игру, - помучить их правдой, которой они от меня требуют. Вряд ли за это развлечение мне что-то светило... Не те люди.
– Приступим, - сказал я, минуту помешкав.
– Кто начинает допрос?
Первым начал задавать вопросы Мангольд. Он говорил, ёрзая на стуле, при этом его лицо не имело своего выражения, копируя мимику то правого, то левого соседа. Когда у Руслана начинало дёргаться веко, то же самое происходило и у Мангольда; когда пятнистый Минус угрюмо опускал голову вниз, к бумагам, центральный судья так же сутулился. Было видно, что он играет в этом деле ключевую роль.
Первым вопросом Мангольда было:
–
– Трудно сказать...
– протянул я.
– Много причин. И прежде всего - игра. Я человек азартный. Я жизнь измеряю не в длину, а в глубину. Чем глубже чувства, тем насыщеннее жизнь... А игра, в которой ставка - либо смерть, либо власть над страной, - она позволяет очень много почувствовать, пережить, понять... Скорее всего, это. Корыстного интереса к власти у меня нет, - чисто спортивный. Вот так вот...
Я почувствовал, как сиденье стула подо мной нагрелось, стало мягче, приятнее. Показалось даже, что оно шевелится, массажируя мне седалище и прилегающие органы. Я хмыкнул: это было забавно... У создателей этого устройства явно было неплохое чувство юмора.
– Кандидат сказал п-правду, - чуть поёрзав, произнёс Мангольд.
– Ваш вопрос, Пётр Аркадьевич...
Право слова перешло к Руслану. Он уже давно сидел, периодически вытирая полосатым платочком крокодиловы слёзы, - видно было, что вопрос он задаст невесёлый.
– Скажите, Андрей Николаич, - всхлипнул он.
– Вы ведь знаете, что, если вы не пройдёте испытания, вы погибнете... Разве вам не страшно? Разве вы не боитесь пыток, истязаний... гибели? Жизнь ведь все любят...
– Если честно - боюсь, - после некоторых раздумий сказал я.
– Умирать всем страшно. Никто этого не хочет... Страшно это, страшно... и хорошо. Адреналин такой выделяется от игры со смертью... Этим ведь я себя равным богам делаю. "Власть имею принять жизнь сию и власть имею отдать её" - помните? Вот и я так же... А пытки я все перенёс, когда с прошлым в архиве воевал. Когда подноготную истории изучал... Вся душа перегорела от этого. Как подумаешь, сколько подлости люди творили, великие люди, а никто об этом и не знает... Так что небытие меня бы даже успокоило.
– Смелый мальчик...
– всхлипнул Руслан.
– А не боитесь, что мы вас изнутри погубим? Что мы душу вашу развратим - властью, войнами, казнями?
– Я об этом думал, - тихо произнёс я.
– Но решил, что это не опасно. Если я сам себя не сломал, меня уже никто не сломает...
Руслан что-то записал в свои бумаги. Стул подо мной завибрировал сильнее, от него начал исходить тонкий дурманящий аромат. Голова моя чуть закружилась, я ощутил приятную расслабленность... Умеют же изобретать такие штуки, черти!
Право допросить меня перешло к Минусу. Лев Николаевич, низенький, с толстым несимпатичным лицом, покрытым пятнами, не сразу начал говорить. Сначала задрожал его третий подбородок, потом зашевелился второй, и только после этого толстые лиловые губы задали вопрос.
– Чего вы ждёте от власти?
– глухо пророкотал судья.
– Я хочу принести пользу. Меня всегда мучило то, что я на земле вроде как чужой. А хочу быть нужным - для всех... Для всей страны... Чтобы в меру сил влиять на людей. Разумеется, в лучшую сторону.