Живы, пока не взойдет солнце
Шрифт:
— Фрилансер! — возмутился Косой.
— Ты давай дело делай, а не разглагольствуй, чудо в перьях.
А дальше послышалась возня, недовольное бурчание, зевки и упреки, просьбы поспать еще хоть пару минуточек.
— Кто вы? — спросила Лили, пытаясь все же заглянуть за покров. Сквозь прутья, сова ущипнула краешек ткани и изо всех сил потянула футболку вниз.
— Всего лишь несчастные жертвы больного разума. Души слишком наивные, глупые, беспечные или добрые, — в общем, легкая добыча.
Ткань поддалась. Лицо Ким
В детской по-прежнему было пусто.
— Йоу! Мы здесь, смари сюда! — позвал крикливый голос со стеллажа с кадаврами. Он принадлежал чучелу ворона с шестью крыльями и головой петуха. Похоже, это и был Косой.
— Э-эм… ну, привет, — растерянно протянула сплюшка, увидев товарищей по несчастью.
— Хе-х, должно быть, не этого вы ожидали, барышня, — извинился Никодим Иванович — седеющий лис с пушистыми кошачьими лапками и пастью полной длинных зубов удильщика.
— Я слишком стара, чтобы чего-то ожидать, — призналась Лили, — Но, не скрою, что надеялась обнаружить кого-то более… подвижного.
— Это вы верно подметили. Мы только языком чесать и горазды, — грустно усмехнулся лис, — а так, и пошевелиться не можем. Истуканы самые настоящие.
— Сочувствую… что-ж, рада была поболтать, но мне нужно придумать, как отсюда свалить. Желательно до возвращения психопатки. А то, боюсь, вам придется потесниться.
— И не рассчитывай! На полках места не осталось. Любой коллекционер знает: лишние фигурки отправляются на стол, — со знающим видом объяснил Косой.
— Вот же язык без костей! — возмутился лис, — Так бы и влепил затрещину шельмецу. Не обращайте на него внимания, барышня…
— Лили, — представилась сова.
— Прекрасное имя, достойное нашей спасительницы.
— Это вряд ли… из пленника довольно паршивый помощник, как не посмотри. Мне бы самой выбраться.
— А тут, уважаемая Лили, мы вам и поспособствуем. Поможем друг другу, как это в буржуазных кругах говорили… “рука руку моет”?
— Никодим Иванович… сколько вы на полке простояли? — с жалостью спросила сплюшка.
— Долго, Лиличка… очень долго… но сегодня — последний день моих мытарств.
Глава 11. Под кожей
— Черт, я не могу торчать тут, — гаркнул Ярослав, шарахнув кулаком о стену.
— Куда-то торопишься, богатей? — спросила Юля, приоткрыв глаз. Ким устроилась в уголке камеры, готовясь погрузиться в дрему. Ее знобило, так что девушка пыталась согреться, сунув руки подмышки.
— Да вот знаешь, хочу посмотреть на затмение. Редко когда удается взглянуть на солнце, сохранив глаза.
— А вы романтик, господарь, — подхватил разговор Чернопалов, изучавший окошко вентиляции. Младший лейтенант стоял на цыпочках, пробуя подцепить ногтем один из винтиков на решетке.
—
Слова Стригоя прервал короткий звуковой сигнал. Дверь хранилища приоткрылась. Взгляды пленников устремились на образовавшуюся щель. Кривясь, Ярослав приподнялся с матраса. Юный господарь хотел рвануть к выходу, чтобы успеть просунуть ногу в проход, но переломанные кости нарушили его планы. Если бы Стригой поел, то смог бы провернуть задуманное — с его-то скоростью, заставшей врасплох даже матрону семейства. Вот только пленных никто не покормил.
Прежде, чем дверь опять захлопнулась, сквозь щель в хранилище закинули нечто зеленое и металлическое. Цилиндр прокатился по камере, а потом замер на одну долгую секунду. Этого мгновения хватило, чтобы каждый в комнате опознал предмет.
…
Граната.
Денис подхватил снаряд, чтобы отшвырнуть. Юля замерла в смятении, однако Ярослав успел загородить ее.
Но взрыв не прогремел.
Металлический цилиндр зашипел, испуская желтушный дым, и кожа на руке Чернопалова потекла, словно расплавленный сыр. Денис взвыл. Лейтенант швырнул гранату к дальней стене.
— Чеснок! — крикнул Ярослав, чувствуя, как перед глазами все плывет.
— Всем молчать! — скомандовал младший лейтенант.
— Поздравляю, богатей. Твоя семейка официально достигла нового уровня ебанутости! — воскликнула Юля.
И это была ошибка.
Газ угрем скользнул ей в рот, обжигая язык и горло. Глотка покрылась гнойниками, тут же взрывавшимися кипящей желчью. Юля повалилась на бок, обхватив горло. В глазах вампирши набухли черные слезы.
Ярослав накрылся матрасом, а затем, схватив Ким за капюшон, утащил ее под “панцирь”.
Денис повалился на четвереньки. Он стащил джинсовку, защищая голову курткой. Желтый газ вгрызался в руки, лез за шиворот, стаскивая кожу с шеи, точно мокрый носок.
Спустя пару секунд ни один из пленников не мог подняться. Заключенные вжались в пол так, словно хотели впитаться в трещины на нем.
Тогда прозвучал еще один сигнал.
Напевая “You Never Can Tell” Чака Берри, в камеру протанцевала невысокая девушка в черном латексном костюме, облегавшем ее подтянутое тело. Маска с рожками защищала лицо злодейки от газа, а пояс для инструментов болтался на талии.
— Не хотела вам мешать, мальчики, но безродной пора на выход.
Ярослав узнал игривый голос Анны, даже искаженный через фильтр противогаза. Господарь хотел сказать, что думает о сестре, но чеснок в воздухе сработал лучше всякого кляпа.
По-кошачьи пританцовывая твист в медленно плывущей ядовитой дымке, Анна Стригой прошла мимо Чернопалова. Обессилевший лейтенант схватил вампиршу за щиколотку. Оголенная плоть на его изуродованной руке прилипла к латексу. Ухмыльнувшись, господарыня пнула колосажателя, с легкостью освобождаясь из хватки.