Живые нити
Шрифт:
Отец распинался об истории дома Дайвари и талантливых руках артизан. Дина уже настроилась выпить все похвалы до дна вместе с кофе, как её дернул за рукав устроитель вечера, он же управляющий домом.
— Госпожа Дина, — нервным подвывающим голосом зашептал он ей на ухо. — У нас кончилось вино и шампанское. Все три ящика.
Дина нахмурилась то ли от обжигающего дыхания у своей шеи, то ли от необходимости снова что-то решать.
— Мы купили четыре ящика, — зашипела она в ответ.
— Но в подсобке только три.
Дина выругалась про себя. Она нацепила
«Это что, тот же самый, что прохлаждался во дворе? Лентяй! Пожалуюсь на него управителю».
Когда проблема с выпивкой была решена, Дина почти успела вернуться в зал, гудящий от выкриков покупателей. Управитель, хватаясь за голову и почти рыдая, поймал её в дверях:
— Госпожа Дина, грузовой автомобиль от мастерской скульптора перегородил выезд! Гости не смогут выехать из дворика!
— Уже почти ночь! Что там они разгружают поздно вечером? Совсем с ума сошли… — Дина, обругав про себя управителя за полную бесполезность, выбежала на улицу. Каждый шаг на высоких каблуках отдавался болью в голенях.
Так неудачно припаркованный грузовой автомобиль стоял в гордом одиночестве: на улице не было ни души, лишь скрипнула дверь мастерской напротив, закрываясь на защелку. Дина, сжав челюсти, перешла через улицу и постучала кулаком так сильно, что дверь задрожала. Никто не ответил, хотя она была уверена, что мастер и его рабочие там, за дверью.
— Может быть, кинуть в окно камешек? — трусливо жался подкравшийся управитель.
Дина, зверея покруче любого кроссбрида, сжала зубы. Ноги ныли, мозоли болели, спина отваливалась, невыносимо хотелось спать или — на худой конец — послушать, как отец развлекает толпу, талантливо и незаметно продавая артефакты подороже.
«Ах, они удумали игнорировать меня!» — она огляделась. Потом вернулась к грузовому автомобилю, схватилась руками за деревянный борт, оттолкнувшись носком туфли от колеса, достала до верха и вытащила кусок мрамора размером с голову. Дина не смогла удержать его в руках, перекинув кусок через борт грузового отсека, и он с громким треском рухнул на землю.
— Да что же вы творите, госпожа Дина, вы же все мне сломаете! Не надо другим людям мешать делать дела! — скульптор выскочил из легко распахнувшейся двери, с недоуменным ужасом следя за Диной. Она сощурилась, резко выдохнула и налетела на него как гарпия, с трудом сохраняя лицо и не скатываясь в похабный ор.
— Уберите свой дурацкий автомобиль отсюда, а не то… а не то я этот камешек в окно вам кину… — она поиграла желваками, не понимая, чем может его испугать.
— Пожалуйста, — миротворчески добавил управляющий, — очень вас просим!
Скульптор недовольно кивнул. Уже возвращаясь в дом, Дина услышала, что за спиной её обозвали ведьмой и страхолюдиной. Сжав кулаки, она пронеслась мимо какого-то гостя, застрявшего
— Госпожа Дина, — её догнала служанка, теребя фартук. — У нас тут чрезвычайная ситуация!
Дина схватилась за голову, выматерилась — на этот раз вслух — и развернулась на каблуках в сторону говорящей…
Когда аукцион кончился, Лейла нашла её сидящей на бордюре у дома с полупустой бутылкой шампанского.
— Какой чудесный был вечер! — сестра порхала вокруг Дины, воодушевленная, свежая, восторженная. Летящее розовое платье из тонкого шелка кружилось вокруг неё нежным облаком. — Я так много говорила и шутила, что даже язык заболел! А отец! Он был неотразим, я никогда не думала, что он такой искусный оратор!
Лейла присела рядом, приобняла сестру и положила голову на плечо.
— Я жила бы так каждый день…
Дина хмыкнула и глотнула шампанского прямо из горла.
Часть 2
«Сундук с рукоделием». Глава четвертая
Её разбудил крик. Даже не крик, а душераздирающий рёв, переходящий в визг. Дина подорвалась с кровати, запуталась в балдахине и чуть не упала. Дернулась — ткань балдахина натужно затрещала, но не порвалась — и осоловело огляделась. В комнате никого не было.
Крик превратился в затяжной заунывный вой, захлопали двери, послышались быстрые шаги. Дина, не озаботившись такой глупостью, как обувь, выскочила в коридор как была — босая, растрепанная, в хлопковой ночной сорочке в пол.
— Что происходит? — Лейла, уже одетая, но с неприбранными волосами выглянула из своей комнаты.
Дина пожала плечами. Служанка пробежала мимо в дальние комнаты; её испуганное лицо окрасилось красными пятнами.
— Что там случилось?
Ответа не последовало. Сёстры переглянулись и, не сговариваясь, помчались вниз по лестнице.
Бабушка Аиша полулежала в кресле, хрипя и задыхаясь. Слуга пытался напоить её водой, одновременно обмахивая веером. Отец стоял у открытой двери в хранилище, спиной к Дине. Он не шевелился, его плечи были опущены, руки свисали безвольными плетьми.
— Отец? — Дина тронула его руку, но Каспар не отреагировал. Только тогда она повернулась к открытому дверному проему и замерла так же. По спине пошла мерзкая щемящая дрожь
— Что вы стоите? Бабушке плохо! Нужно врача, наверное, звать… — Лейла протиснулась между ними и осеклась на полуслове. — Это… это…
— Нас ограбили, — констатировала Дина. — Дайте бабушке успокоительного и протрите льдом лицо.
Она легонько похлопала себя по щекам и, подвинув отца плечом, вошла внутрь. Штора на небольшом окне была одернута, а рама распахнута настежь — Дине показалось, что провал окна похож на рот, распахнутый в истеричном хохоте. Половина стеллажей, забитых вчера до отказа, пустовала. Больше всего пострадали самые ближние к выходу полки, те самые, на которые складывали купленные на аукционе артефакты. Несколько кулей валялись на полу. По комнате, мерно покачиваясь, летал пух из распоротой подушки.