Жизнь адмирала Нахимова
Шрифт:
Положение "Флоры" критическое, но два других парохода, тоже имеющие по 10 бортовых бомбических орудий, не решаются выйти на линию своего флагмана. После получасовой дуэли "Таиф", потеряв половину прислуги у пушек, вынужден прекратить бой.
Фрегат не может преследовать турецкие пароходы. Маловетрие, и "Флора" едва делает полтора узла. К ночи же совсем штилеет. Притом удача дня не кружит голову командира "Флоры". При лучшей выучке турецких команд, при настоящем знании дела и боевой настойчивости турецких командиров, конечно, "Флора" была бы утоплена или ее пришлось бы взорвать.
Всего
Экипаж "Флоры" проводит ночь на боевых постах. Турки исправляют повреждения и часто переговариваются световыми сигналами. В море тихо, и слышно унылое пение на судах турецкого отряда. Может быть, муллы читают молитвы над убитыми.
Бой возобновляется с рассветом и протекает в этот день очень быстро. В журнале "Флоры" записаны его важнейшие этапы:
"В начале восьмого часа в расстоянии трех миль увидели на ветре шхуну "Дротик", которая шла под всеми парусами к Бомборскому укреплению. При восхождении солнца был поднят на фрегате кормовой флаг при пушечном боевом выстреле; в сие время турецкие пароходы находились от нас в расстоянии трех миль за кормой, уже построенные в боевой строй; на них тоже подняли кормовые флаги, но без выстрелов.
В 8.15 пароходы разделились и построились как бы в две колонны под ветром; под вице-адмиральским флагом шел на левый борт, другие два - на правый, но вскоре передовой взял направление к шхуне "Дротик". Через пять минут он опять переменил направление и вступил в кильватер наветренного. В 8.30 пароходы подошли на пушечный выстрел к шхуне, открыв огонь из носовых орудий. В сие время фрегат поворотил и открыл батальный огонь левым бортом по оставшемуся за кормой пароходу. Это действие заставило остальных прекратить покушение на шхуну и обратиться к фрегату.
В 9.30, действуя по неприятелю, отражали их нападение. Фрегат получил пробоину под грот-русленем в медь первого пояса из орудия шестидесятивосьмифунтового калибра.
В 10 часов турецкие пароходы прекратили бои, сомкнулись вместе. Приостановив действие машины, адмиральский пароход пошел на буксире. В это время фрегат, по прекращении боя, поворотил овер-штаг на левый галс, находясь от Пицундского укрепления в одной миле".
Капитан-лейтенант Скоробогатов с полным основанием заявляет в рапорте командиру восточного отряда Черноморского флота:
"Пароходы решительно были не в состоянии выдерживать огонь моей артиллерии и постыдно бежали по направлению к весту, оставя поле сражения парусному фрегату, получившему от них только две подводные пробоины".
Конечно, пароходы, сражавшиеся с "Флорой", не были потоплены по вине вице-адмирала Серебрякова. По расписанию Черноморского флота крейсеры Серебрякова должны были занимать посты вдоль восточного берега Черного моря. В распоряжении вице-адмирала имелись фрегаты "Мессемврия" и "Сизополь", корветы "Андромаха" и "Пилад", пароходы "Херсонес", "Боец" и "Могучий". Но посты не были заняты. Несмотря
Корабли "Мария" и "Чесма" недолго оставались одни на виду турецких берегов. К вечеру 6 ноября подошла эскадра Новосильского. Возвращаясь в Севастополь, он передал в распоряжение старшего флагмана корабли "Святослав" и "Ростислав" вместо "Храброго" и "Ягудиила". Новосильский также сообщил, что Корнилов захватил турецкий пароход и увел на буксире в Севастополь.
Павел Степанович и одобрял и ворчливо корил:
– И совсем это не дело Владимира Алексеевича гоняться за призами, еще попадет под шальное ядро-с. А он у нас один.
– Он сосал неизменную трубку и вдруг лукаво улыбнулся, взглянув на Новосильского:
– Так, значит, он пароход турецкий в негодность привел? А мы без порчи взяли. И я Крюднера с подарком отослал в Севастополь. Кланяйтесь Корнилову, с боевым крещением в эту войну упредил он нас. И попросите его последить, чтобы порт не задерживал суда в ремонте. Ваши-то "Ростислав" и "Святослав" хороши-с?
– Да, в лучшем положении, чем остальные. Впрочем, и "Святослав" воды имеет в интрюме сверх ординара, а в ходу тяжел. Один риф на прочих судах брали, чтобы он не отставал, - признается Новосильский.
– Значит, оставлю только "Ростислава". Мне опекатть больных некогда-с. А ежели понадобится для дела, вызову из Севастополя. Вы передайте высшему начальству, что я пойду осмотреть Синоп.
– Почему Синоп, Павел Степанович?
– У меня здесь рыбак, грек. С фелюгой его захватили. Говорит, что в Синопе три парохода и два фрегата. Я рыбака придержал до проверки. Он к тому же на турецком флоте долго служил и будто хорошо знает все их суда.
Оба отряда снимаются с дрейфа одновременно. Новосильский круто забирает на север. Нахимов лавирует вдоль берега на восток. На море опять ветер разводит крупную зыбь, и солнце садится зловещим красным шаром в мрачных сизых тучах. Ночью ветер падает, наступает тишина, потом возникает ровный грозный гул. Медленно, длинными правильными шеренгами, с ровными интервалами из мрака от норд-веста катятся высокие валы, вздымаются и атакуют корабли Нахимова.
С резким плачем опускаются морские птицы на холодные плотные гребни. Темнота сгущается, гул растет, и, странно светясь, во мраке кружатся крупные снежинки.
Опасаясь, что корабли прибьет к берегу, Павел Степанович дает, приказ привести в бейдевинд. Но и валы учащают свой бег; их задние ряды наползают на передние, обрушивают гребни на шкафуты, и вода заливает палубы. Снежинки уплотняются, косым потоком бьют в ставни портов, набиваются в паруса. Уже нельзя различить свиста ветра, скрипа снастей, шума моря. Все звуки сливаются в однотонный бесконечный рев бури.