Жизнь и приключения Лонг Алека
Шрифт:
Палмер, насупившись, сидел в кабинете капитана Жихарева. Тот что-то сосредоточенно записывал.
— Вот что, Никодим Петрович, — сказал он, откладывая перо. — Все же надо вызвать офицера из английской миссии. Это по вашей линии. Пусть приедет срочно и поговорит с ним. Сдается мне, что здесь ошибка и может быть скандал.
Переводчик вышел. Капитан принялся писать. Алек сидел молча. Рубашка его взмокла, прилипла к спине. Хотелось пить. Он чувствовал, что на какое-то время выиграет поединок. Только бы не сорваться! Только бы не появились непредвиденные обстоятельства! Еще
Прошло полчаса тягостного молчания. Наконец дверь отворилась, и в кабинет вошли переводчик и молодой человек в штатском.
— Офицер из миссии, мистер Хайген, — сказал переводчик капитану. Тот встал, поклонился.
— Вы ему все объяснили?
— Все.
— Тогда пусть поговорит. Паспорта доставили? Неси их сюда.
Хайген подошел к Алеку, представился:
— Лейтенант Хайген из миссии. Чем могу быть вам полезен, мистер Палмер?
— О, какое счастье! — вскочил со стула Алек. — Какой-то идиот принял меня за большевика. Он, видите ли, учился со мною в колледже, в Риге… Болван! — Тут Алек высыпал на голову Буткевича такой поток крепких ругательств, что у офицера миссии от удивления глаза полезли на лоб.
Потом Алек подробно принялся описывать свои дела в Турции, вспомнил Австралию, где у него тоже были дела, поездку из Стамбула и то, что с ним произошло сегодня.
— Вот мои полномочия от фирмы, мистер Хайген. Вон на столе я вижу паспорта, жены и мой. Ознакомьтесь с ними, и затем я попрошу вас запросить Лондон, Парк Лейн, тридцать восемь, «Викерс-компани», о том, когда Генри Палмер и его жена Вирджиния выехали в Турцию и по каким делам, с какими задачами. По получении ответа я немедленно прекращаю все дела в России и уезжаю обратно. Можете сообщить им об этом. Я не желаю остаться без головы или получить пулю в лоб в этой дурацкой дикой стране.
Пока Алек говорил с лейтенантом, капитан внимательно изучал его лицо, слушал.
— Где вы жили в Лондоне, мистер Палмер? — поинтересовался лейтенант.
— Виктория-стрит, восемнадцать.
Алек вспомнил дом на Виктория-стрит, в котором он с Лободой когда-то получал нелегальную литературу.
Хайген отозвал переводчика в угол, пошептался с ним несколько минут, сделал в записной книжке несколько заметок. Алек ждал конца разговора с напряжением. От него зависело все.
Англичанин попрощался. Переводчик проводил его за дверь, вернулся. Он наклонился к капитану:
— Он говорит, что Палмер — чистокровный англичанин. Он так ругался, что человеку другой национальности невозможно знать такие нюансы. Он боится, что мы ошиблись. Палмер очень разгневан. Возможно, даже покинет нашу страну, не начав своих дел, и причиной будет сегодняшний инцидент. Это может иметь осложнения. Он рекомендует немедленно его выпустить. На всякий случай они запросят подтверждение Лондона и сообщат нам. А пока пусть живет в гостинице. Вот так.
К сожалению, Алек не слышал, о чем они говорили.
Капитан подумал и протянул
Алек взял документы, облил капитана презрительным взглядом и, не прощаясь, направился к выходу. Он не верил своему счастью.
— Никодим Петрович, — заволновался Жихарев, — передайте ему наши извинения. Скажите, что мы сожалеем о недоразумении и надеемся, что он примет во внимание военное время. Пусть не сердится.
Капитан остался один. Он устало потянулся, дернул по очереди свои пальцы. Раздался неприятный хруст. Некоторое время Жихарев сидел в раздумье, потом снова взялся за телефон. Что-то в этой истории с англичанином осталось ему неясным.
— Пусть зайдет Колобок, — сказал он в трубку.
В комнату вошел маленький кругленький человек с добродушным лицом, с хитрыми черными заплывшими глазками. Красный нос и склеротически-розовые щечки выдавали в нем любителя выпить. Серый костюм сидел на нем мешком, брюки внизу обтрепались.
— Слушаю, ваше благородие.
— Устанавливаем негласный надзор за жильцами двадцать седьмого номера в Лондонской гостинице. Англичане, муж и жена. Скажешь портье Волкову, чтобы поставил тебя рассыльным в вестибюле. Будешь наблюдать за ними. В общем, сам знаешь. Не в первый раз.
— Понял, ваше благородие. А ночью?
— Пришлем тебе сменщика. Давай иди, действуй.
Колобок поклонился и исчез за дверями.
…Алек пересек Екатерининскую площадь и быстрыми шагами пошел к гостинице. Было уже поздно. С бульвара уходили последние гуляющие. Он остановился у фонаря, вытащил из кармана часы. Ого, скоро одиннадцать! Айна, наверное, не может найти себе места, беспокоится. Кажется, он убедил контрразведчиков, что он Палмер. Надолго ли? Сколько времени в его распоряжении? Они должны исчезнуть как можно скорее. Нельзя скидывать со счетов Буткевича. Он остался недоволен действиями капитана Жихарева и непременно будет искать пути, чтобы арестовать Алека. Надо срочно сообщить Лободе о сегодняшних событиях, но он придет в гостиницу только завтра утром…
— Наконец-то! — бросилась к нему Айна, когда он вошел в номер. — Я чуть с ума не сошла! Что-нибудь случилось?
Алек приложил палец к губам и небрежно громко сказал:
— Пустяки. Эти дураки задержали меня в контрразведке. Недоразумение.
Только когда они легли в кровать, Алек прошептал:
— Встретил своего старого приятеля Марка Буткевича. Он меня предал в Риге. Помнишь, я тебе рассказывал? Он меня узнал.
Айна побледнела.
— Ну и как же теперь?
Алек рассказал жене обо всем, что случилось с ним.
— Надо скорее удирать, — заволновалась Айна. — Иначе нас схватят.
— Я думаю, нам удастся это сделать завтра. А пока давай спать.
15
Лобода сразу заметил нового рассыльного. Острое чутье опытного конспиратора не обманули ни красная фуражка рассыльного, ни пиджак с золотыми пуговицами.
«Филер, — безошибочно решил он. — Только вот за кем следит? Неужели за Алексеем? Надо познакомиться».
— Новенький? — добродушно спросил Лобода.