Жизнь и смерть в Средние века. Очерки демографической истории Франции
Шрифт:
Учитывая интенсивность в последние десятилетия историко-демографического исследования Франции XVI–XVIII вв., мы ограничиваемся в 5-й главе преимущественно обобщением уже накопленных научных данных. В отличие от этого в основных разделах книги нам приходилось базироваться на собственных разысканиях. Здесь потребовалось параллельно разрабатывать методические и содержательные вопросы, так как без решения первых было невозможно осветить вторые.
Все основные разделы работы имеют сходную структуру. В них рассматриваются брачные модели и брачность, понятие семьи и семейные формы, восприятие детства и численность детей, воззрения на статус женщины и численное соотношение полов, отношение к старости и смерти и продолжительности жизни, представления об основных возрастах и возрастная пирамида, темпы прироста населения и демографическая динамика.
При изучении взаимосвязи демографической динамики с процессами в других общественных сферах специальное внимание уделяется совершенствованию категориального аппарата. Вызвано это тем, что современная наука пользуется при рассмотрении данной проблематики явно недостаточным кругом понятий. Ключевые из них на сегодня два: режим воспроизводства населения (РВН) и тип воспроизводства населения (ТВН). При этом под РВН подразумевается совокупность конкретных количественных характеристик воспроизводственного процесса, под ТВН – совокупность
62
Демографический энциклопедический словарь. М., 1985. С. 265; Шелестов Д. К. Историческая демография. С. 122, сл.
Специалисты по исторической демографии – и советские и зарубежные – чаще всего исходят из последовательной смены в истории человечества трех основных, «устойчивых» ТВН и некоторого числа «промежуточных» ТВН, «не способных к длительному существованию». Наиболее древним («архетипом») считается тот, конкретно никем не описанный ТВН, который был характерен для обществ присваивающей экономики 63 . Второй исторически известный ТВН – «традиционный» – признается характерным для всех докапиталистических аграрных обществ, а также для ранних, доиндустриальных стадий капитализма 64 . Третьим – «современным» («рациональным») – называют ТВН, господствующий в развитых капиталистических обществах, а также в «обществах социалистического типа» 65 .
63
Предполагается, что для него были типичны ничем не ограничиваемая исключительно высокая рождаемость и крайняя ограниченность числа выживших в каждом поколении (число выживших могло едва превышать – или даже не достигать – числа родившихся).
64
Его признаки: наличие известной сбалансированности между рождаемостью и смертностью за счет ограничений в брачности (запрет ранних браков, ограничение круга лиц, которым разрешен брак); преобладание положительной демографической динамики несмотря на высокий уровень смертности.
65
Его связывают со «скачком» в развитии производительных сил, «с переходом от аграрной к индустриальной экономике». Этот ТВН предполагает: резкое сокращение смертности (особенно экзогамной), не менее резкое сокращение рождаемости на основе всеобщего распространения внутрисемейного планирования и столь же резкое повышение выживаемости родившихся, обеспечивающее «устойчивость и экономичность воспроизводственного процесса». См.: Детерминанты и последствия демографических тенденций: ООН. Нью-Йорк, 1973. С. 161; Вишневский А. Г. Воспроизводство населения и общество: История, современность, взгляд в будущее. М., 1982. С. 45–49, 201; Он же. Демографическая революция. М., 1976. С. 5–35, 132–133. Сходные взгляды на периодизацию мирового демографического процесса высказывают и такие известные специалисты по исторической демографии, как А. Ландри, Ж. Дюпакье, Е. Ригли. См.: Бессмертный Ю. Л. Историческая демография позднего западноевропейского средневековья на современном этапе // СВ. М., 1987. Вып. 50. С. 291, сл. См. также: Chaunu P. Postface // Histoire de la population… Т. 2. Р. 562.
Недостаточную понятийную разработанность трех исторических ТВН признают в общем виде все. Конкретизируя недостатки используемого ныне понятия ТВН, отметим прежде всего неопределенность общеисторических критериев разных ТВН. Она бросается в глаза по отношению к традиционному ТВН, связываемому и с феодальными, и с раннекапиталистическими, и с раннеклассовыми обществами. Столь же явна она и для современного ТВН, который признается типичным и для развитых капиталистических и социалистических стран.
Все это не значит, что выделение трех названных ТВН вовсе лишено смысла. Каждый из них, по-видимому, соответствует некоему этапу мирового воспроизводственного процесса. Советские исследователи уделяли до сих пор внимание преимущественно тому, каковы необходимые и достаточные критерии разграничения «основных ТВН» и сколько их сменилось их сменилось в истории 66 . Гораздо меньший интерес привлекал особенно важный с конкретно-исторической точки зрения вопрос о том, достаточна ли категория ТВН как таковая для осмысления всех качественно различавшихся между собой этапов демографического развития. Мы попытаемся рассмотреть этот вопрос применительно к «традиционному ТВН» на материале средневековой Франции.
66
Рассматривая этот вопрос, ряд наших специалистов настойчиво предлагает положить в основу периодизации мирового демографического процесса пятичленную концепцию социально-экономических формаций. См., например: Пискунов В. П. О периодизации мирового демопроцесса. Киев, 1982; Марксистко-ленинская теория исторического процесса. М., 1983. С. 468, сл.; Шелестов Д. К. Историческая демография. С. 124–126. К сожалению, данная точка зрения аргументируется обычно лишь общеметодологическими соображениями и не опирается на конкретный анализ типа воспроизводства населения в рамках каждой из формаций. Между тем для утверждения подобной периодизации необходимо доказать и принципиальную общность ТВН внутри каждой формации, и столь же принципиальное различие формационных ТВН между собой. То же касается различных концепций четырех-, пяти-, шести- и т. п.
– членного деления мирового демографического процесса. См.: Детерминанты и последствия демографических тенденций. С. 162. Сделать это можно только на базе углубленного изучения демографического процесса во всемирно-историческом масштабе, осуществить которое вряд ли удастся в ближайшем будущем.
Анализ основных дискуссий по каждому из периодов демографической истории Средневековья содержится в главах. Там же дается характеристика привлекаемых письменных источников. В книге используется ряд иконографических материалов. Они позволяют конкретнее и глубже понять многие чуждые современному человеку демографические представления прошлого. Репродукции миниатюр и картин скомпонованы на вклейках по тематическому принципу.
Глава 2.
(Каролингское время)
1. Общая характеристика социальной и демографической ситуации
Как и большинство западноевропейских государств, Франция возникла на обломках империи Карла Великого. Отделенное от нас более чем тысячелетием, это время плохо освещено дошедшими до нас источниками. Тем не менее ни один исследователь, стремящийся дать сколько-нибудь цельную картину французской истории, не может обойтись без характеристики каролингской эпохи. Оно и понятно: целостная трактовка не может существовать без понимания «начала». В полной мере это относится и к демографической истории Франции.
Ограниченность исторических свидетельств, относящихся к VIII–Х вв., так же, вероятно, как и противоречивость и сложность протекавших тогда социальных и демографических процессов, во многом предопределила неоднозначность их истолкования в науке. Вот и в последние 10–15 лет, как не раз в прошлом, были выдвинуты новые концепции, решительно пересматривающие воззрения на социальное развитие Франции в то время в целом и на ее демографическую эволюцию в частности. Крупнейшие из современных французских медиевистов – Ж. Дюби, П. Тубер, Р. Фоссье и многие их последователи – противопоставили господствовавшей долгое время на Западе концепции М. Блока о целостности раннесредневекового периода французской истории (VIII–XII вв.) новую теорию. Один из ее краеугольных камней – идея социальной («феодальной», или «сеньориальной») революции конца Х – начала XI в. Эта революция, по мысли создателей новой теории, коснулась в первую очередь структуры власти во Франции и привела к переходу королевских прерогатив в руки новых властителей («шателенов») – владельцев судебно-политических («баналитетных») сеньорий. Переход власти в руки новых собственников рисуется при этом отнюдь не верхушечным явлением; он рассматривается как глубинная «социальная революция», имевшая объективные предпосылки. Необходимость в ней определялась потребностью «включить» в рамки сеньории и в сферу сеньориальной эксплуатации всю массу простого народа, остававшегося до этого, по мнению создателей этой теории, в свободном состоянии. Эта революция, как они полагают, привела к расширению материальных ресурсов сеньоров, к укреплению правопорядка на локальном уровне, к сельскохозяйственному подъему, к демографическому росту и общему упрочению сеньориального строя 67 .
67
Подробнее см.: Бессмертный Ю. Л. Феодальная революция Х–XI вв.? // ВИ. 1984. № 1; Он же. Французское крестьянство в Х–XIII вв. // История крестьянства в Европе. М., 1986. Т. 2, гл. 4.
Историографическая важность этой теории в том, что она предполагает пересмотр взглядов не только на события конца Х – начала XI в., но и на предшествующий и последующий этапы развития Франции. Феодализм складывается, по мнению сторонников новых взглядов, не в каролингском обществе, но на его обломках; соответственно, каролингское общество трактуется не как раннефеодальное, но как «предсеньориальное», сохраняющее важнейшие позднеантичные черты (или же, наоборот, элементы варварского строя, например полукочевой образ жизни); преемственность между каролингским строем и феодализмом отрицается; наличие в каролингском обществе импульсов внутреннего роста либо вовсе ставится под сомнение, либо эти импульсы считаются сравнительно слабыми; подчеркивается сила стагнационных тенденций как в освоении земли и формах эксплуатации, так и в торговле и ремесле; соответственно, акцентируется и идея демографического застоя, каковой и предполагал и обусловливал застой экономический и социальный 68 .
68
Последовательнее всего эту концепцию сформулировал Р. Фоссье. См.: Fossier R. Les tendances de l’economie: stagnation ou croissance? // Nascita dell’Europa ed Europa Carolingia. Spoleto, 1981; Idem. Enfance de l’Europe : aspects economiques et sociaux. P., 1982. Т. 1–2; Idem. Le Moyen AAge. P., 1982. T. 1–2; Idem. La fortune historiographique des theses d’Henri Pirenne // Archives et bibliotheques de Belgique. Bruxelles, 1986. № 28.
При анализе этой концепции и в зарубежной и в отечественной медиевистике уже отмечалась недостаточная аргументированность ряда ее положений 69 . Не возвращаясь здесь ни к критике этой концепции, ни к характеристике того позитивного, что содержит новая теория для уточнения наших представлений о французском феодализме и его раннем этапе, отметим лишь некоторые особенности каролингского общества, заслуживающие особого внимания в свете современной науки. Это общество отличала значительная гетерогенность. И в пространственном, и во временнoм срезах господствовавшие в нем социальные отношения варьировали в значительных размерах – от отношений, близких к позднеантичным (на юге, в начале периода) или варварским (на крайнем севере и северо-востоке), до отношений, близких к зрелым феодальным (Нейстрия в конце периода). Не был однозначным и экономический тренд: тенденции подъема (и в земледелии, и в торговле) не раз пересекались тенденциями к стагнации или даже к упадку. Столь же неоднозначной характеристики заслуживает историко-культурная сфера: система традиционных представлений, унаследованных на юге от поздней Античности, и на крайнем севере и северо-востоке главным образом от варварства, все более утрачивала свое влияние; складывался как бы вакуум, который лишь спорадически заполнялся вновь формировавшимися моральными и ментальными нормами. В целом это был переходный, «промежуточный» период, но его «переходность» уже получила достаточную выраженность, и феодальная «перспектива» становилась все более очевидной 70 .
69
Bessmertny Jou. Une «revolution feodale» des Xe–XIe siecles? // Sciences sociales. Moscou, 1985. № 2; Werner K., Ewig E., Riche P., Grierson Ph. Interventions: La discussione: Les Tendances de l’economie // Nascita dell’Europa ed Europa Carolingia. P. 275–288; Duby G. Le Moyen AAge, 987–1460. P., 1987. P. 77–82.
70
Подробнее см.: Бессмертный Ю. Л. Франкское государство // История Европы с древнейших времен. М., 1991. Т. 2, гл. 6.