Жизнь как жизнь (Проза жизни) [Обыкновенная жизнь]
Шрифт:
— Ну да, конечно, ты прав, если логически рассуждать, так оно и должно быть. Но во-первых, за Метей ездили — и никакого результата, во-вторых, сейчас они могут испугаться и куда-то перебазироваться, а в-третьих, надо сообщить майору. Пусть он решает.
— Но тогда тем более надо их посторожить! — решительно запротестовал Кшиштоф Цегна. — Если они собираются перебазироваться…
* * *
Тереска, страшно обиженная на то, что ее без всяких объяснений отстранили от дела, подождала несколько минут, пока Кшиштоф Цегна отошел подальше, а потом, даже не заходя
— Ну почему у тебя нет телефона?! — выпалила она с порога, запыхавшись. — Приходится бежать к тебе, вместо того чтобы спокойно позвонить!
Для Шпульки идиотская влюбленность Богуся оказалась почти таким же ударом, что и для Терески. Она еще надеялась, что занятая предметом своих чувств подруга оставит ее в покое и откажется от кошмарною плана провести каникулы подобно двум авантюристкам. Узнав о трагедии, Шпулька пыталась заинтересовать Тереску возможностью поехать на зимние каникулы кататься на лыжах, что заняло бы подругу как следует, но Тереска и слышать не хотела про лыжи. Ей слишком дорого стоил крах мечтаний о совместной поездке с Богусем, который каждый год ездил на лыжах. С Тереской не было никакого сладу, и Шпульке пришлось смириться с мыслью, что скучно ей не будет.
— Одевайся, — потребовала Тереска. — Мы пойдем в одно такое место, где ты увидишь кое-что интересное.
Она предусмотрительно не говорила всего, опасаясь, что Шпулька категорически запротестует. А если ее вытащить из дому, она уже кротко поплывет по течению событий.
— Сейчас половина восьмого! — запротестовала Шпулька.
— Ну и что? Мы же скоро вернемся. Погода прекрасная, дождь перестал, и вообще подышишь свежим воздухом. Одевайся скорее!
Шпулька начала одеваться, не столько озадаченная предложением прогуляться в такое время года и суток, сколько переменой, которая произошла с подругой. Тереска стала другим человеком. В школе она вела себя более или менее нормально, но в ней видно было отчаяние, угнетенность и нежелание жить дальше. Теперь из нее ключом била энергия.
— И это, по-твоему, хорошая погода? — укоризненно спросила Шпулька, чувствуя на лице что-то вроде моросящего снега.
— Очень освежает, — не задумываясь ответила Тереска. — Влага очень полезна для кожи. Наш автобус, скорее!
Только выйдя из автобуса на Пулавской, Тереска начала объяснять, что к чему.
— Нашлись наши бандиты, — сказала она таинственно. — Оказывается, на Бельгийской у них притон азартных игр. Они сбросили мне оттуда на голову кадку с фикусом. Мы будем за ними следить.
Шпулька остановилась как вкопанная.
— Ни за что на свете! — сказала она энергично. — Я их боюсь!
— Дурочка, это они тебя боятся. Ничего они тебе не сделают. И вообще они права не имеют тебя даже увидеть! Ты же будешь следить тайно! Та самая машина стоит на стоянке за «Фильмом Польским». Сейчас проверим, она еще тут или уехала.
— В таком случае тут и это чудовище из Виланова!
Тереска смешалась. Чудовище из Виланова она собственными глазами видела всего лишь час назад, но Шпульке не следовало этого говорить. Врать лучшей
— Эта машина вовсе не принадлежит тому чокнутому из Виланова, у нее совсем другой хозяин. Ты напрасно такой спектакль устроила в Тарчине. А там, наверху, разные преступники. У этого дома два выхода, ты встанешь возле одного, я возле другого, и мы запишем всех, кто будет входить и выходить.
— Мы что, фамилии у них спрашивать будем? — спросила слабым голосом Шпулька, которую объяснения Терески совершенно доконали. Дом с двумя входами и с преступниками наверху показался ей по меньшей мере гнездом упырей.
— Ты с ума сошла! Мы просто опишем их внешний вид. Это здесь, пойдем!
Тесно связанный с Французской революцией автомобиль стоял там же, где и раньше, на пустой стоянке. В нем по-прежнему никого не было. Тереска и Шпулька, неведомо зачем, обошли его вокруг.
— Сперва он сюда приехал… — оживленно начала Тереска и тут же осеклась. На аллейку упал свет фар. Через узкие ворота протискивался серый «опель».
— Давай спрячемся, — сказала она быстро. — Отсюда один уже удрал, едва завидев меня. Да еще и столкнул дегтярную бочку.
«Опель» въехал в аллейку, остановился, потом выехал задним ходом на площадь и встал рядом с «фиатом». Под стеной здания, где притаились Тереска и Шпулька, было совершенно темно. Водитель «опеля» вышел из машины, огляделся по сторонам, не заметил девочек, подошел к капоту своей машины и поднял его. Он был в одном костюме, без пальто, но в перчатках, смотрелся он необыкновенно элегантно и аристократически. Он с минуту покопался в моторе, вернулся в салон машины, вынул оттуда какой-то сверточек, снова подошел к капоту, который стоял встык с багажником «фиата», быстрым движением открыл этот багажник, сунул туда сверток и замер. Из глубины улицы послышался какой-то шум. Аристократ поспешно захлопнул багажник, закрыл капот своей машины, сел в нее и уехал. Тереска и Шпулька не отрывали от него глаз.
— Мне кажется, мы были свидетелями чего-то подозрительного, — сказала Тереска задумчиво.
— Надо запомнить его номер.
— Битва под Грюнвальдом.
— И разумеется, снова дурацкая пятерка по истории! — буркнула Шпулька.
— «ВИ 5410». Жолибож.
— Ты откуда знаешь?
— Все номера на «ВИ» — из Жолибожа. Мой брат на этом помешался, он уже всю семью заставил наизусть выучить, в каком районе какие буквы. Оказывается, любые знания — благо.
— Мы что, до утра будем так стоять?
— Не знаю, может, и надо бы. В любом случае это было бы любопытно и поучительно. Может, еще кто приедет… Мы бы всю историю таким манером вспомнили.
— А физику нельзя так выучить. Потому что я сегодня, кажется, двойку получила.
— Ничего тебе не кажется, ты ее получила. Жаль, нельзя украсть этот сверток и посмотреть, что там.
— Почему нельзя?
— Потому что он запер багажник.
— Ничего подобного. Вовсе он его не запирал. Разве что багажник сам блокируется. Он его открывал ключиком, а закрывая, просто захлопнул.