Жизнь мальчишки (др. перевод)
Шрифт:
Первым делом я решил забраться на какую-нибудь возвышенность и посмотреть, в какой стороне лежит Зефир, или хотя бы озеро Саксон, или какие-нибудь шоссе или железные дороги. Я поднимался на несколько холмов, но и оттуда, к несчастью, был виден лес и только лес. Часа через два после рассвета я решил устроить небольшой привал. Над моей головой с ужасным ревом пронесся истребитель, так низко, что я отчетливо увидел, как под крыльями у него открылись люки и наружу выдвинулись шасси. Обдумав увиденное, я изменил направление маршрута на несколько градусов влево, взяв курс туда, где, по моим расчетам, находилась авиабаза. Я шел и шел вперед, а лес и не думал редеть, наоборот, он становился все гуще. Солнце начало припекать, земля под ногами была вся в выбоинах
Примерно через полчаса надо мной пролетело целое звено истребителей, потом еще одно и еще — и довольно скоро я услышал доносившиеся откуда-то издали глухие бомбовые разрывы. Я мгновенно остановился, догадавшись, что нахожусь поблизости бомбового полигона. Осторожно взобравшись на гребень следующего холма, я увидел вдали, там, где, по моему мнению, должен был находиться северо-восток, поднимавшиеся столбы черного дыма и пыли. Это означало, что мне предстоит еще очень долгий и изнурительный путь к родному дому.
Желудок и солнце над головой подсказали мне, что время близится к полудню. По нашему с родителями договору я давно должен быть дома. Я представил себе, как сходит с ума мама, как потирает руки отец, которому не терпится снять с гвоздя ремень. Самым обидным было признаться самому себе, что ничуть не стал старше по сравнению с собой вчерашним.
Я двинулся дальше, по широкому кругу обходя полигон, на который сыпались бомбы. Последнее, о чем я мечтал, это чтобы на меня с неба свалилось несколько сотен фунтов мощнейшей взрывчатки. Окольная дорога оказалась непростой; мне приходилось продираться сквозь заросли покрытого шипами кустарника, разрывая свою одежду и кожу, но я, стиснув зубы, принял то, что выпало на мою долю. Я все еще паниковал и постоянно видел перед собой гремучих змей, в очертания которых складывалась любая тень. Как никогда я жалел, что не умею летать.
Потом совершенно неожиданно передо мной расступились деревья, заросли закончились и впереди открылась просторная зеленая поляна. На покрытой рябью поверхности маленького тихого пруда, в котором кто-то плескался, блестели солнечные лучи. Это была девушка. По всему было видно, что она только что вошла в воду, потому что голова ее еще была сухой, а мокрыми были только концы длинных золотистых волос. Она вся ровно и хорошо загорела; пока она весело плескалась, на ее руках и плечах поблескивали капли воды. Я хотел было ее окликнуть, когда она вдруг откинулась на спину и я увидел, что никакого купальника на ней нет. Она была абсолютно голой.
Мгновенно отступив за дерево, я затаился там, гораздо более испуганный видом обнаженной девушки, чем другими мыслями. Лежа на спине, она весело бултыхала в воде ногами, поднимая пузыри; ее маленькие груди были видны над поверхностью воды. На ней не было ничего, что прикрывало бы место между ее длинными и стройными ногами. Испытывая невероятный стыд от того, что подглядываю за недозволенным, я все-таки смотрел на нее, потому что мои глаза будто были прикованы к пруду силой могучего заклинания. Девушка перевернулась на живот и нырнула. Через несколько секунд она вынырнула примерно на середине пруда и, откинув мокрые волосы со лба, снова легла на спину и, медленно перебирая ногами, поплыла, глядя в голубые высокие небеса.
Как вы понимаете, ситуация сложилась куда как любопытная. Голодный, изнывавший от жажды, весь покрытый укусами охочей до крови нечисти и изодранный колючками, я стоял за деревом в диком лесу перед прозрачным маленьким прудом, в котором, буквально в двадцати футах от меня, плескалась прекрасная обнаженная золотоволосая девушка, а где-то в это самое время мои родители названивали шерифу и поднимали на ноги пожарную команду. Я не успел еще как следует разглядеть ее лицо, но то, что она старше меня, я знал наверняка: ей было лет
— Подождите! — закричал я ей в спину.
Девушка обернулась, мгновенно покраснела. Руки ее взметнулись, чтобы прикрыть грудь, и она мигом присела в воду по горлышко.
— Кто здесь? Кто это был?
— Это я звал вас, — смущенно отозвался я, появляясь из своего укрытия. — Извините.
— Кто ты такой? Сколько ты там стоишь?
— Я только что вышел из леса, — ответил я, решив, что ложь в данном случае будет более желанной для нас обоих. — И ничего не видел.
Девушка потрясение смотрела на меня, чуть приоткрыв рот. Золотые волосы колыхались в воде вокруг ее прекрасных плеч. Ее лицо было освещено косыми лучами солнца, пробивавшимися сквозь ветви деревьев; несмотря на испуг и гнев, она, без сомнения, была прекрасна, само олицетворение красоты. Это особенно меня поразило, потому что ее красота пронзила меня подобно разряду молнии. В мире есть многое, что мальчик моих лет может посчитать красивым: блеск лака на раме велосипеда, отливы чисто вымытой шерсти здоровой и полной сил собаки, верчение йо-йо, раз за разом поднимающегося по своей нити вверх и спускающегося вниз, желтый свет полной луны, сочная зелень луга, приятная полновесная уверенность в нескольких свободных часах впереди. Черты лица девушек, вне зависимости от их правильности, пропорциональности или притягательности, до той поры не входили в упомянутый список. Однако я на несколько минут забыл о пустом ноющем желудке, москитных волдырях и царапинах от злобных шипов. Лицо девушки было самым поразительным видением, когда-либо посещавшим мой разум. Глядя в ее глаза удивительного василькового цвета, я будто пробудился от долгого, ленивого и спокойного сна в мире, о существовании которого я даже не подозревал.
— Я заблудился, — наконец выдавил я из себя.
— Откуда ты идешь? Ты что там делал, подсматривал?
— Нет. Я пришел вон оттуда. — Я махнул рукой в глубь леса.
— Ври больше! — ответила мне девушка. — Там только лес, и ничего больше. Там, за этими холмами, никто не живет!
— Да, — согласно кивнул я, — там никого нет. Продолжая сидеть под водой, обхватив себя за плечи руками, она некоторое время молча рассматривала меня. Я видел, как успокаивается ее лицо, как испуг и гнев постепенно остывают, как смягчается ее взгляд.
— Значит, ты заблудился? — наконец повторила она. — А где ты живешь?
— В Зефире.
— Опять врешь! Зефир — по другую сторону равнины!
— Мы с друзьями вчера заночевали в лесу, — объяснил я. — Нас было трое. Кое-что случилось, у нас вышли неприятности, и я заблудился в темноте.
— А что такое случилось?
Я пожал плечами.
— Один человек за нами погнался.
— И ты думаешь, что я поверю тебе?
— Я говорю правду, клянусь.
— Значит, ты пришел сюда из самого Зефира ? Должно быть, ты валишься с ног от усталости?
— Да, мэм, так оно и есть.
— Давай-ка отвернись, — приказала она. — И не смей оглядываться до тех пор, пока я не разрешу тебе. Понял?
— Хорошо, — кивнул я и повернулся к ней спиной. Я слышал, как она с плеском выбралась из воды, и представлял ее всю, обнаженную с головы до ног. Тихо зашуршала одежда. Прошла минута-другая, и она сказала мне:
— Теперь можешь повернуться. Когда я увидел ее снова, на ней была розовая майка, джинсы и белые теннисные тапочки.
— Как тебя зовут? — спросила она, выжимая свои длинные волосы.