Жизнь моя
Шрифт:
Патрик начал объяснять.
— То есть… я поднимал…
— Да, да, — прервал его коронер с тенью улыбки, — мне знаком этот термин.
Патрик заметил, как Дебра и Джулиан в ужасе качают головами. Если бы мы только знали! Мы снабдили бы бедного парня деньгами! Господи, он мог бы уехать с нами! Что было бы любезно, но объяснить это Пасморам…
— Хорошо, с этим, кажется, все в порядке, — произнес коронер ровно. — Теперь пора обратиться к вопросу об идентификации. Не думаю, что это надолго задержит нас, но я просто обязан задать пару вопросов,
— Да, сэр.
— Далее. Вы кинулись вниз по дороге, чтобы убедиться, что с доктором Хант все в порядке, затем спустились по узкой и чрезвычайно крутой тропинке, чтобы добраться до джипа. Там вы сделали попытку спасти умершего, но были отброшены назад жаром, который нанес вам ущерб. — Его глаза скользнули по забинтованной руке Патрика. — Это точное изложение того, что произошло?
Точное изложение? Патрик с трудом следовал за отчетом коронера. Слова этого человека были настолько оторваны от его собственного опыта, что отчет, казалось, был на сербско-хорватском и требовал синхронного перевода.
На самом деле его память была как коллаж разрозненных впечатлений: джип, летящий в ущелье; белые листы, порхающие на фоне свинцово-серого неба. Потом — ничего, пока он не достиг дна ущелья. Хруст разбитого стекла под ногами. Клубящийся черный дым и желтое пламя. Искореженный металл и темные липкие ручейки плавящегося плексиглаза. И запах.
Джип ударился о камни своей задней частью и сложился в гармошку. Крушение из мультфильма, прямо «Том и Джерри».
Он помнил, как взялся за ручку двери, а потом волна жара действительно отбросила его на камни.
Затем на какой-то момент языки пламени расступились под ветром, и перед глазами мелькнула картина, которую ему никогда не забыть: что-то черное и лоснящееся, сидящее за рулем.
Это видение отпечаталось на его сетчатке. Оно вставало перед ним каждый раз, когда он закрывал глаза. Он видел его во сне. Видел и сейчас. «Это точное изложение того, что произошло?»
Все ждали его ответа.
— Да, сэр, — сказал он наконец. — Так все и было.
Коронер кивнул.
Кажется, я получил десять из десяти, кисло подумал Патрик, начиная недолюбливать этого человека — недолюбливать всего лишь на том основании, что он был таким дотошным и, видимо, получал удовольствие от своей ужасной работы.
Коронер вручил приставу стопку бумаг, и она передала Патрику комплект: два листа формата A4, сколотые вместе, на каждом по две глянцевых черно-белых фотографии.
— В этом плане мы будем сдержанны, — сказал коронер, рассматривая свой комплект, пока Патрик пытался единолично сражаться со своим. — Фотографии доступны для всех, кто желает изучить их, но родственники умершего могут найти их шокирующими. Итак, мистер МакМаллан, — продолжил он, не поднимая головы, — снимки были сделаны полицией после того, как пожар потушили. Ясно, что тело умершего обгорело до неузнаваемости, но, вглядитесь, это похоже на то, что вы видели на месте происшествия?
Патрик сосредоточился на том, чтобы ничем не выдать своих эмоций. Будь он проклят, если он собирается доставить этому
Он узнал часть двери джипа и нечто за рулем. Это «нечто» было более усохшим, чем в тот момент, когда он видел это, и менее лоснящимся. «Это» выглядело слоистым, как обгорелая бумага. Будто бы ее разметал порыв ветра.
Он кивнул.
— Для протокола, мистер МакМаллан…
— Да, сэр. Это то, что я видел. — Возможно, он должен был сказать «он», но не «это». Но вещь на снимках очень явно была «это».
— Очень хорошо, — сказал коронер, поразив Патрика нереальностью. — Итак, резюмируем: вы видели джип, падающий вниз, и вы видели тело умершего в джипе, когда спустились на дно ущелья?
Патрик сказал «да».
Коронер кивнул.
— Думаю, для идентификации нам этого достаточно. Пристав, заберите фотографии.
Последовал общий выдох, в то время как толстая блондинка переваливалась вдоль прохода. Немногие пожелали ознакомиться с фотографиями: только полисмен с первого слушания, оставшийся, должно быть, из профессионального любопытства, и два болезненного вида молодых человека сзади, в которых Патрик заподозрил репортеров.
Он взглянул на Антонию. Она выглядела поразительно незнакомой в черном (раньше она казалась ему птицей райской расцветки) и с волосами, стянутыми в косичку. Но она поймала его взгляд и послала ему слабую улыбку. И хотя он не мог улыбнуться в ответ, он был уверен, что она знала: он сделал бы это, если бы мог. Внезапно он ощутил себя гораздо менее изолированным.
— Давайте перейдем к причине смерти, — сказал коронер, просматривая свою папку. — Тело в таком состоянии, естественно, сложно квалифицировать, но из заключения патологоанатома явствует, что это был молодой человек двадцати четырех лет, физически здоровый, если не учитывать тот факт, что его печень, носила признаки злоупотребления алкоголем.
Печень. Господи Иисусе, неужели он должен был так выражаться? Пока коронер говорил, Патрик смотрел на Дебру, которая оседала и старела на его глазах. Кто-то поместил ее сына на стол и разделал его, как кусок обугленного мяса.
— Содержание в крови алкоголя, — продолжал коронер, зачитывая отчет, — не может быть установлено с достаточной точностью, но оценивается значительно выше допустимого по закону лимита в 80 мг на 100 мл. — Это прозвучало сурово. Майлз явно терял очки за плохое поведение. — Итак, мистер МакМаллан, — коронер не сводил с Патрика взгляда своих ясных карих глаз, — примерно за полчаса до происшествия вы видели умершего за распитием полной бутылки шампанского.
— Да.
— А в своем заявлении мисс Пасмор сообщает, что тем же утром он выпил большую часть бутылки вина. Кроме того, из заявления доктора Хант нам известно, что умерший принял ночью значительную дозу кокаина. Не знаете ли вы, имел ли умерший обыкновение употреблять запрещенные вещества?
Патрик облизнул губы. Он ощущал жар взгляда Дебры Пасмор.
— Да, — сказал он наконец.
— А была ли у него привычка комбинировать запрещенные вещества с чрезмерным количеством алкоголя? Или это было для него необычным?