Жизнь на излом. Ранение навылет
Шрифт:
По виску потекла тонкая холодная струйка пота, приводя в чувство. Ещё вчера он думал, что справится. Сегодня эта уверенность исчезла. И дело не в искалеченных детях, а в нем. В нем и Кире, этой девчонке с бездонными серыми глазами, которую он запретил себе любить. Уйти? Показать свою слабость? Бездушность? Бросить и без того обделенных детей?
Он покачал головой. Нет. Не уйдёт. Ни совесть не позволит, ни сердце.
Через двадцать минут, когда он привёл мысли в порядок и вернулся в свой кабинет,
Глеб со злостью раздвинул шторы, распахнул окно, впуская в комнату горячий июньский ветер.
Его взгляд упал на окно напротив. На первом этаже, там, где находился кабинет бухгалтерии, на подоконнике, подперев подбородок, висела Шурка.
Её глубокое декольте еле удерживало большую грудь, но кажется Шурку это совершенно не волновало. Она уже заметила Глеба и, призывно ему улыбаясь, помахала рукой. Затем показала на позолоченные часики на своем запястье и изобразила телефонный звонок.
"Когда закончишь, позвони!" —прочёл он по ее губам.
Да, похоже быстро она не отстанет. Прилипчивая, зараза.
***
Кира не помнила, как дошла до палаты. Сгрузила уставшего Андрюшку на кровать, укрыла его одеяльцем и уговорила немного поспать.
Мальчик, все ещё судорожно всхлипывая, согласно кивнул и прикрыл глаза. Для него это было настоящее испытание. Для Киры — пытка.
В голове шумело, ей все время казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Ей до сих пор не верилось в реальность происходящего.
Он жив. ГЛЕБ ЖИВ!
Не погиб, абсолютно здоров и полон сил. Стоял рядом с ней, прикасался, смотрел.
Пусть ненавидит, пусть злится, пусть что угодно думает о ней!
Главное, он жив!
Кира счастливо рассмеялась и прижала ладони к горящим щекам. Потом всхлипнула и, чувствуя, как подкатывает истерика, выбежала из палаты.
Осознание того, что она своими руками погубила их, накрыло внезапно. Ведь это она поверила в это чёртово письмо. Это она в душе похоронил Глеба. Не решилась даже спросить у Веры Николаевны, не стала искать правду.
Сдалась.
Слезы лились градом, ослепляя. Кира в отчаянии замотала головой и бросилась в подсобку, где обычно оставляли свои вещи сотрудники. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел её в таком состоянии.
Да, ей нужно бежать к Мире, через пятнадцать минут вести Машу и Диму вниз, за ними приедут родные. Через полчаса начнут разносить обед. Да и Карину стоило бы проверить, несмотря на то, что с ней большую часть времени проводила бабушка.
Все это нужно было делать срочно. А ее слезы, истерика, горе, которое оказалось выдуманные, могли и подождать.
Но только она не могла себя пересилить. Сжалась комочком на полу и рыдала, как маленькая девочка,
Не простит, потому что для него все это выглядит совершенно в другом свете.
Ведь, получается, как только он уехал, она выскочила замуж. Не дождалась, не объяснилась, не написала даже письмо о том, что больше не ждёт его.
Её предательство теперь окрасилось более яркими красками, проявилось как снимок на фотопленке.
Киру нашла бабушка Карины. Услышала всхлипы, решила, что это плачет кто-то из детей, пошла посмотреть.
— Господи, девочка, что же… — женщина кинулась к рыдающей Кире и, обняв ее за плечи прижала к себе. — Что случилось, Кирочка? Милая, успокойся.
Но она не могла остановиться, рыдала, прижавшись к груди женщины, рыдала так, как будто ни разу за эти два года не плакала.
Лидия Алексеевна гладила ее по спине и успокаивала ласковыми словами, и только когда рыдание перешло в судорожные всхлипы, она осторожно спросила:
— Кира, что случилось у тебя? Горе какое? Кто-то умер?
Кира истерично рассмеялась, а потом замотала головой, своим поведением еще больше удивляя пожилую женщину.
— Нет, наоборот. Жив. Представляете? Не умер, а жив.
— Кто, Кира?
— Мой любимый. Глеб. Это наш массажист, представляете? — спешно бормотала она, словно боялась, что ей не поверят. — Я думала, он погиб на границе. Он служил там. А он, оказалось, жив...
— Господи, ты уверена? Санта-Барбара какая! Разве так бывает?
— Оказывается, бывает, теть Лид. — От обиды и абсурдности своих объяснений слезы снова потекли по щекам. — Вы простите меня, не могу я себя никак в руки взять. Два года назад его проводила, а сегодня впервые увидела.
— Девочка, как же так! Ты ведь уже замужем. Неужели не простит?
— Я бы не простила, наверное. Я замуж вышла за его лучшего друга. Не хотела, но так получилось. Наверное, тогда я совсем от горя помешалась, раз не смогла ответить нет.
— Да кто ж тебя винит, Кира! Дело молодое, неужели ты должна была себя похоронить! Раз весть о смерти пришла, а он ни разу за все это время не объявился, может он сам этого хотел?
— Вот и Юрка мне о том же… Это муж. Он говорит, что это Глеб меня бросил.
— А ты что думаешь?
— А я не верю. Он не мог. Мог разлюбить, мог обозлиться на мой поступок. Но он бы об этом сам сказал.
— Что-то нечистое во всей этой истории, да, Кира?
— Да, Лидия Алексеевна. Я поверила анонимному письму. А теперь понимаю, какая же я была дура. Не пошла к его матери, побоялась, что у нее сердце не выдержит. Решила, что рано или поздно все равно ей придет похоронка. Решила, что пусть официально узнает, но только не от меня.