Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача
Шрифт:
— Можно попробовать это средство, — с сомнениемответил я.
Ховард склонился над столом:
— Что вы хотите со мной обсудить?
— Вы знаете меня как смутьяна, некоторые называют меня вирусом. Если так, то мне пора подумать об уходе, я пришел обсудить с вами этот вопрос.
— Вы хороший человек, — заговорил Ховард, — интересный писатель, отличный исследователь, у вас прекрасное будущее…
— И хороший хирург.
— Да, несомненно. Доктор Вайнстоун говорил о госпитале Вилладж на Манхэттене, у них острая нехватка специалистов
— А как же, ведь доктор Вайнстоун хочет избавиться от меня, это еще одна причина моего ухода.
— Рекомендация Вайнстоуна имеет вес, — Ховард усмехнулся, — а я думал, вы с Вайнстоуном приятели. Разве не так?
«Когда-то были», — подумал я.
— Когда же вы собираетесь уходить, в следующеммесяце?
Похоже, его мало интересуют наши отношения с Вайнстоуном.
— Вы не хотите долго оставаться без дела и ждать результата, не так ли?
— Зачем мне ждать? Сорки в конце концов потерпит крах. Не забывайте, кто выдал Сорки правительству, это были Вайнстоун и я. Кто донес на Манцура? Вы должны благодарить за это меня, мистер Ховард, я оказал огромную услугу вам и госпиталю.
Ховард невольно поморщился, но сделал вид, что его не задели мои слова:
— Когда же вы думаете уходить?
— Еще не решил, пока я веду переговоры о моем контракте, скорее всего в июне или июле. Я дам вам знать.
— Отлично, мне нравится ваша открытость и ваше решение перейти туда, где действительно вас ждут. Там нет такой острой политической подоплеки, как у нас, поэтому вам будет более комфортно. Парк-госпиталь — особенное учреждение, доктор Вайнстоун все еще не понимает, что это не госпиталь Джуиш-Айленд.
Ховард откинулся на спинку кресла.
— Это третий крупный госпиталь в моей карьере. Когда яработал в госпитале на Шорт-Айленде, у нас было несколькопроблемных хирургов. Мы научились справляться и жить сэтим, нравственным принципам не место в хирургическихотделениях. Десять лет назад, когда я пришел сюда, мне пришлось выбирать — либо развитие, либо снижение статусаподобно госпиталю Виктория-Кросс. Конфликты у нас неизбежны, такие люди, как Сорки и Манцур, приезжают издалека, становятся профессионалами, а потом топчутся на месте. Мне с ними приходится работать, полагаться на них, а ихинтересуют только деньги, а не образование.
«Почему он все это рассказывает, пытается оправдать себя? Почему сейчас? Почти пять лет он практически не обращал на меня внимания, последнее время пытается убрать меня, а сейчас говорит как с близким другом».
Ховард уставился в потолок и продолжал рассуждать, будто забыл о моем присутствии:
— Да, здесь они стали ведущими хирургами. Я знал, что если приведу таких врачей, как Вайнстоун или вы, обязательно возникнут конфликты.
«Оказывается, это он привел меня, ну-ну. Как безнадежно мое положение, никому нет дела до того, что здесь творится. Или я чего-то не понимаю?»
Ховард
— Я говорю серьезно. У Сорки сейчас проблемы, но онхороший человек и неплохой хирург. Он сделал ошибку, ненайдя общего языка с Вайнстоуном, если бы он прислушивался к его советам, мы бы предотвратили этот конфликт.
Он взглянул на меня, и я заметил хитрый лучик в его голубых глазах.
— И вы, доктор Зохар, тоже ошибались. Правда была навашей стороне, но не стоило об этом трезвонить всему миру, пришли бы ко мне, мы бы открыто пообщались с вами.
«Что за бред? — мысленно возмутился я. — Ты же наживаешься на этих преступниках. Разве ты до сих пор не понял, что я не меньший социопат, чем ты, и я непредсказуем!»
— Но, мистер Ховард, — сказал я, выбирая дипломатический путь, — вы же администратор, а не врач. Проконтролировать хирургическую практику Сорки и Манцура, проследить за развитием ситуации было поручено Фарбштейну. Во всем виноват Фарбштейн, он всячески поддерживал своих приятелей.
Ховард, не обращая внимания на мои обвинения, продолжал говорить о своем:
— Напрасно ОНПМД так обходится с нашим госпиталем. На слушаниях по делу Сорки обвинитель высмеялобщих врачей, направлявших к нему своих пациентов. Сам Сорки никогда не делал записей в историях болезней — все заключения написаны направляющими врачами, которые не разбираются в хирургии. Они отправляли пациентов на операции с самыми лучшими намерениями. В чем их вина? У нас в госпитале семьсот хороших врачей, почему их обвиняют в грехах несколькихчеловек? Я допускаю, что они не заинтересованы в повышении квалификации, они не такие начитанные, каквы или доктор Вайнстоун…
— Они заинтересованы, но только в деньгах… — «Так же, как и ты».
— Доктор Зохар, — сказал он с таким видом, будто все решено, — вы можете прекратить работать сейчас, и до начала июля мы выплатим вам деньги.
«Этот мелкий ублюдок в год зарабатывает миллион, а со мной хочет расплатиться несколькими зелеными?»
— Мистер Ховард, вы помните, о чем я просил? Он взглянул в свои записи.
— Да, мы согласны выплатить вам полную сумму, включая пенсионные отчисления, и не нужно платить никаких налогов.
— Тогда мне хотелось бы получить выходное пособие, равное, по крайней мере, зарплате за три года.
Ховард вскинул руки от удивления.
— Работник, который уходит сам, не имеет права на выходное пособие, вам это известно.
— Но я вынужден уволиться. Если так, я могу изменить решение и не увольняться по своей воле, пусть доктор Вайн-стоун уволит меня, тогда я смогу подать на него в суд.
— Вы не будете подавать в суд, на это могут уйти годы!
— Конечно, мне этого не хочется делать, но я проработал здесь пять лет и пострадал незаслуженно, вы знаете мою историю. Кстати, у вас была возможность познакомиться с черновым вариантом жалобы, которую составляет мой адвокат.