Жизнь, по слухам, одна!
Шрифт:
Несколько лет назад на Покровке террористы захватили редакцию еженедельника «Старая площадь», здание штурмовали, и раненый Владик Щербатов попал на операционный стол к доктору Долгову, который тогда еще не был профессором, а был просто подающим надежды хирургом.
Подающий надежды хирург Владика достал непосредственно с того света – так думал сам Владик. Хирург же считал, что операция у него получилась «красивой» и пациент молодец – от потери крови не помер, от болевого шока очухался и поправлялся быстро!..
Они даже
– Добрый день, Владислав, – весело сказал в трубке Долгов. – Вы опять собираетесь кого-нибудь штурмовать и хотите заранее со мной договориться?..
– Да я уж сто лет никого не штурмую, Дмитрий Евгеньевич! Даже девушек, которые без боя не сдаются, и тех боюсь!
– Это вы напрасно. – И совершенно другим, деловым тоном: – Что случилось? Зачем я вам понадобился?
– Срочно нужен детский врач. У ребенка высокая температура, а врач со «Скорой» говорит, что у него то ли отравление, то ли зубы режутся!..
– Что за бред? Какой диагноз поставили? Только точно!
– Дмитрий Евгеньевич, да в том-то и дело, что никакой! А ребенку плохо!
– Вы можете его сюда привезти? В триста одиннадцатую больницу? У нас хорошее детское отделение, я сейчас заведующему позвоню, они все сделают быстро и как нужно.
– Да я в Питере, Дмитрий Евгеньевич! А ребенок в Москве. И у него сорок с лишним, куда его везти!..
– Сколько лет ребенку?
Этого Владик не знал. Он перехватил ладонью трубку так, чтобы прикрыть микрофон, и спросил у Хелен:
– Сколько лет?
Хелен, смотревшая на него затравленными овечьими глазами, быстро выпалила, как отчиталась:
– Два года четыре месяца. Мальчик. Зовут Дима. Дима Абрамов.
– Два года, Дмитрий Евгеньевич. И… температура высокая очень. Неожиданно поднялась и… в общем, не знаем, что делать.
– Да все равно придется в больнице смотреть, по телефону вам ни один врач ничего не скажет! – выдал Долгов с некоторым раздражением. – Нужно УЗИ сделать, флюорографию, анализы быстро взять. Исключить аппендицит, например. А кто там с ним? Ваша жена?
Владик решил не вдаваться в подробности.
– С ним бабушка, Дмитрий Евгеньевич.
– Значит, диктуйте адрес, я пришлю нашу «Скорую», только придется заплатить. К сожалению, эта служба мне не подчиняется, так что…
– Да, конечно, заплатим, о чем разговор!
– Тогда давайте адрес, они его привезут и здесь в детском отделении посмотрят, если понадобится госпитализация, мы его оставим. Позвоните мне… – он подумал секунду, – часов в пять. Я уже буду понимать, что делать дальше.
– Адрес! –
Хелен, переместившаяся на самый краешек сиденья и торчавшая теперь почти у самого Владикова плеча, выпалила адрес.
– Бабушке дайте номер моего мобильного, – говорил в трубке Долгов. – Когда они будут подъезжать, пусть она меня наберет, чтобы ее в приемном покое встретили. И не волнуйтесь. Дети болеют, это бывает.
Владик нажал на «отбой», покосился на Хелен и повторил:
– Не волнуйтесь. Дети болеют, это бывает.
Она уставилась на него, дикие серьги качались, задевали кожаное плечо его куртки.
– Мамаше вашей позвоните, – сказал Владик хмуро. Серьги его бесили. – Приедет «Скорая» из триста одиннадцатой больницы, заберет ребеночка с бабушкой, и ему там все сделают, УЗИ, анализы и чего там еще полагается!.. – Он сунул ей в руку свой телефон. Она послушно взяла. – И вот этот номер, последний, ей продиктуйте. Доктора зовут Долгов Дмитрий Евгеньевич. Он просил позвонить, когда они будут подъезжать, чтобы их в отделении встретили или в приемном покое, что ли!..
– А кто такой этот Долгов Дмитрий Евгеньевич?
– Профессор, – буркнул Владик. – Хирург. И вообще хороший человек. Редкий.
– А вы его откуда знаете?
– Он меня когда-то оперировал.
– А зачем Димку в больницу? – вдруг спросила она жалобно и еще придвинулась к Владику. – У него же просто температура! И этот ваш профессор сказал – ничего страшного! Зачем тогда в больницу, а? И «Скорая» заладила – в больницу!..
– Он сказал, что они должны там что-то исключить. Да это и правильно! Откуда температура-то? Они должны выяснить, чтоб просто так ребенка лекарствами не пичкать, а только по делу лечить! И вы мамаше своей звоните, она ведь там… на нервах небось!
– Да-да, – растерянно сказала Хелен. – Конечно.
Пока она звонила, пока объяснялась с соседкой, а потом с матерью, пока рассказывала, где лежат «аварийные» деньги, диктовала телефон, пока бестолково выясняла, «что там с Димочкой», попил ли воды с лимоном, лежит ли, не просит ли чего-нибудь, Владик почти доехал до «Англии».
Хелен договорила, зажала телефон между коленей и понурилась. Теперь она сидела так, что в зеркале ее было не видно.
Они сидела, понурившись, и подозрительно сопела – вот-вот заревет.
– Да вы не переживайте, Елена Николавна!
– Почему он заболел? – спросила у него Хелен и шмыгнула носом. – Вот почему стоит только мне уехать, как начинается!.. То одно, то другое!.. Ну почему так?
Владик пожал плечами.
Хелен еще посидела, а потом резко отодвинулась от него.
– Я только прошу вас, – сказала она тоном прежней Хелен, с которой еще десять минут назад он собирался всласть поскандалить, – не рассказывать никому о том, что я… что мне… Короче говоря, о том, что у меня есть ребенок.