Жизнь после Жары

Стилл Оливия

— А что ты мог сделать? — резонно спросила Никки.

— Мог… — сказал Даниил и умолк.

— Значит, ты жалеешь, что остался со мной, а не с ней?

Даниил не ответил. Никки отвернулась в сторону. Никки. Единственный близкий человек. Щемящая боль охватила Даниила. Ему показалось, что именно сейчас он сойдёт с ума или замёрзнет как на сорокоградусном морозе, если не будет рядом человеческого тепла. Он с силою прижался сзади к Никки.

— Оставь, Даниил, — сказала она. — Я хочу спать.

Даниил убрал

от неё руки, уткнулся лицом в подушку. Он уже давно заметил, что отношения с Никки у него изменились в худшую сторону. Она не пилила его, не ругала, не упрекала, не пыталась выяснить отношения, но стала какой-то чужой и отстранённой. Было ощущение, будто всё время, пока они были вместе, она ждала чего-то от Даниила, а теперь, видимо, устав ждать, поняла, что не дождётся, и отдалилась от него.

— Может, ты скажешь, что не так? — наконец, не выдержал он.

— Ты сам должен это знать, — последовал ответ.

Даниил почувствовал прилив бешенства. Вот так всегда она его доводит, так они и в прошлый раз поссорились! А теперь опять двадцать пять: «сам должен знать»… С какой стати?!

— Наши отношения зашли в тупик, они не развиваются, — спокойно, без всяких эмоций, проговорила Никки.

— Ты хочешь, чтобы я на тебе женился?

— Я уже ничего не хочу, Даниил.

От её спокойного, равнодушного тона Даниил завёлся ещё больше. Ему захотелось схватить её, трясти как грушу, заставить плакать, но она была словно деревянная, только глаза, ищущие, бегающие, выдавали все её мысли на неподвижном, бесстрастном лице.

— Ты думаешь, я дурак? — взорвался он, — Я же вижу, что ты целый год только и ждёшь печати в паспорте и свадебного марша. Я тебе сразу, ещё в начале, сказал, что я не создан, я не готов для такой роли! Я тебе всегда говорил, что я на этот счёт думаю — нет, у вас, у женщин, только одно на уме. Это атавистическое желание выйти, выскочить замуж, чтобы потом погрязнуть в этом быте, и связать и себя, и меня по рукам и ногам, засадить в клетку, и давить, давить так, что я дышать не могу...

— Я на тебя не давлю, Даниил.

— Нет, давишь. Давишь! Ты не оставляешь мне выбора, — распалился он, — Что в твоём понятии развитие отношений? Брак, оковы, бессмысленное коровье существование? Это цель всех женских стремлений? И ты хочешь, чтобы я сдался под твоим давлением и пообещал тебе, не будучи готовым, с тем, чтобы потом можно было обвинить во всём меня? Что ж, видимо, история Салтыкова и Оливы ничему тебя не научила...

— При чём тут Салтыков и Олива? Какая связь между ними и нами? — взорвалась, в свою очередь, Никки, — Не надо меня сравнивать с ней! Уж во всяком случае, я скорее оставлю тебя и найду того, кто будет хотеть того же, чего и я, чем пойду резать из-за тебя вены… Уходи, Даниил, оставь меня. Мне не нужны такие отношения. У нас разные цели и взгляды на жизнь, а в тебе я не нуждаюсь более...

Даниил

помолчал.

— Ты уверена?

— Да, — последовал ответ.

— Ты ведь гонишь меня из-за неё...

— Из-за всего. И из-за неё тоже.

Даниил встал и, надев свитер, задержался на пороге спальни.

— Хорошо, если ты так хочешь. Заметь, это твоё решение, — произнёс он, — Может, ты и права… Я действительно уже сыграл свою роль в твоей жизни.

— Наконец-то ты это понял, — сказала Никки.

— Может, я и правда не тот, кто тебе нужен… — добавил он, — Одно, в чём ты не можешь меня упрекнуть: я тебе никогда не лгал.

— Не лгал, — согласилась она, — Просто открыто пользовался всем, что я могла тебе предложить. Я давала, а ты брал. Играл в одни ворота. А так оно не работает, Даниил. Я тоже не бездонный колодец, из которого можно только черпать и черпать, ничего не предлагая взамен...

— Ты ненавидишь меня за это?

Никки не ответила, бесстрастно глядя в потолок.

Глава 3

Саня пришёл из университета, кинул сумку в прихожей и, на ходу перекусывая булкой, взятой из кухни, поднялся на второй этаж. Он любил булки, несмотря на то, что был тощий как скелет — а может быть, именно поэтому.

Он заглянул в комнату к брату, чтобы забрать оттуда ноутбук — Дима, как всегда, спал, зарывшись головой в подушки. Однако, шорох в комнате разбудил его.

— А, это ты… Чё ты тут бродишь, спать мне не даёшь… — сонно заворчал Дима, переворачиваясь на другой бок, — Я же сказал, чтобы ты свои вещи держал у себя, а не разбрасывал их по всему дому.

— Ты и так дрыхнешь целые сутки, — огрызнулся Саня. — Совсем стух тут, дома сидя. Хоть бы на улицу вышел...

— Не твоё дело.

— Конечно, не моё дело. Мне-то что, тухни дальше, если тебя такая жизнь устраивает.

— Всё, иди отсюда. Вон, в дверь звонят, иди открой...

— А если это к тебе?

— Если Медуницын, пусть поднимется. Больше меня ни для кого нет.

— Ладно.

Но это был не Медуницын. Саня открыл дверь — на пороге стояла девушка. Он остолбенел — не сразу узнал в этой кардинально изменившейся блондинке свою давнюю приятельницу Немезиду.

— Ничего себе, ты перекрасилась? — удивлённо выдохнул он, — Я тебя не узнал...

— Да вот, решила сменить имидж. Тебе нравится? — Немезида кокетливо крутанулась перед зеркалом, — Я к твоему брату. Он дома?

— Он спит.

— Спит? В такой час? — удивилась Немезида, взглянув на часы, показывающие половину четвёртого дня, — Он что, болен?

— Не. Это его перманентное состояние, — усмехнулся Саня.

— А что же он ночью-то делает, если днём спит?

— Спит, — невозмутимо сказал он. — И ночью спит. И днём спит. У него затянулась депрессия.