Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы
Шрифт:
— Доброе утро, Нина Васильевна.
— Доброе утро, Иван Иванович, вы тоже гуляете? — спросила приветливо Нина Васильевна, и, подняв голову, Иван Иванович увидел утомление на ее лице.
— Вы себя плохо чувствуете? — забеспокоился он.
— Так, небольшое недомогание, — сказала Нина Васильевна и махнула рукой.
— Вам нужно к врачу, обязательно, — приложив руки к груди, горячо посоветовал Иван Иванович.
Тема была найдена, тема нескончаемая. Внизу хлопнула дверь. Потом вторая. «Тетя Даша!» — понял Иван Иванович, но не бро-сишь же Нину Васильевну, не побежишь сломя голову из-за ка-кого-то ключа или утюга.
Они поговорили немного о врачах, о болезнях, и Иван Ивано-вич удивился своей болтливости. Так, разговаривая, они спустились
Когда они вновь подошли к дому, Нина Васильевна спохватилась:
— А где же Эрмутик? Как же это я про него забыла?!
— Да, как же это так… невероятно… — с сожалением в голосе проговорил Иван Иванович, но сожаление это было прямо противоположно чувству беспокойства хозяйки.
— Эрмутик! Эрмутик! — стала звать Нина Васильевна и по-настоящему заволновалась.
Эрмутик как сквозь землю провалился. Всю субботу убивалась Нина Васильевна. Вдвоем с Иваном Ивановичем искали они бедную собачку. Ходили в милицию, спрашивали у прохожих — тщетно. Дважды Нине Васильевне становилось плохо, и Иван Иванович отводил ее домой. Ночь, несмотря на протесты Нины Васильевны, он дежурил у ее постели.
В воскресенье они продолжили поиск. До обеда. Потом Нина Васильевна попросила Ивана Ивановича еще раз сходить в мили-цию, а через час — не ранее — зайти за ней.
Иван Иванович совершил преступление. Мурлыча под нос что-то развеселое, чего никогда не бывало с ним, он не пошел в ми-лицию (вдруг найдется голубой злыдень), а помчался в столовую, так как вторые сутки ничего не ел.
Когда он, отягченный кислыми столовскими щами и хлебными котлетами, поднимался мимо своей квартиры на третий этаж в самом благодушном настроении, его остановил запах. Это был божественный запах украинского борща. В далеком-далеком детстве покойная мама готовила такой борщ. Несмотря на полный желудок, Иван Иванович почувствовал мощные позывы к еде, а когда открыл дверь квартиры номер девять, в прямом смысле — обалдел. Нина Васильевна в полосатом халатике, в передничке с кружевами встречала его в коридоре, смущенно улыбаясь, а за ней, в комнате, виднелся попраздничному сервированный стол, и именно отсюда доносился божественный запах. Иван Иванович чуть не потерял голову, чуть не вскрикнул: «Слава богу, что Эрмутик не нашелся!», но вовремя проглотил эти слова вместе с подступив-шей слюной.
Ну, вот, наверное, и все об этой истории. Ах, да! Тетя Даша… Тетя Даша, конечно же, была рада счастью Ивана Ивановича и Нины Васильевны. Всплакнула на радостях. И еще раз всплакнула, вспомнив Эрмутика, так и не назвав правильно его имя, но воскликнула оптимистично:
— Может, еще найдется…
Лицо невесты вспыхнуло надеждой, но по лицу жениха прошла судорога, и он дернул головой, словно давил ему жесткий воротничок рубашки.
А тете Даше прибавилось забот. Теперь к сверткам и сверточ-кам, что возила она по субботам в деревню, прибавился еще один — с куриными косточками, которые ей набирали за неделю знакомые из заводской столовой.
ДЖОН ЭРХАРД КОПАНИ
(Собачья жизнь в годы перестройки)
«Джон Эрхард Копани» — так было написано в родословной щенка, когда Виктор Савченко купил его. Черный, с коричневыми подпалинами и такой мирный с виду, он ничуть не напоминал своих грозных родителей — бойцовых собак, может быть, когда-то в будущем… Но Виктор не загадывал так далеко. Его радовало настоящее. Перестройка, гроза и гибель многих предприятий, для небольшого кирпичного заводика, где Виктор работал сначала главным инженером, а после приватизации —
Виктор купил шикарную трехкомнатную квартиру в центре города, импортную мебель, машину «Тойота-Корона» и вот этого щенка с длинным иностранным именем в родословной. Собака в данном случае являлась не данью моде, а суровой необходимостью. С появлением ценных вещей в квартирах, воры обнаглели, и их уже не держали ни импортные замки, ни стальные двери.
Именно поэтому резко подскочил спрос на бойцовых и сторожевых собак. Цены на щенков, особенно импортных пород, взлетели до небес. Но, если честно, именно присутствие в квартире собаки сдерживало воров. Тут и газеты способствовали: чуть не в каждой и чуть не каждую неделю печатались материалы о загрызенных и покалеченных собаками квартирных ворах. Читают ли воры газеты или нет, никто не занимался такой статистикой, но квартиры, в которых присутствовали собаки, воры не трогали.
Джон Эрхард Копани, или просто — Джон, быстро освоился в квартире своего хозяина. Он бессовестно гадил на ковры и грыз ножки у столов и кресел из импортного дуба. Если честно, гадил он в квартире по необходимости. Холостой и очень занятой хозяин накладывал еды щенку от пуза — на сутки, не забывал и наливать в миску воды, а вот гулять водил не во время и не регулярно, и щенок просто вынужден был искать место на коврах, чтобы не лопнуть…
Прогулки, хотя и нерегулярные, не всегда проходили благополучно. Во дворе стало столько собак, причем разных, что человек терялся, а уж щенок тем более. Состоятельными гражданами приобретались чаще собаки крупных пород, желательно устрашающих видов, это опять же в целях охраны и безопасности. Но большие собаки почему-то имеют вредную для щенков привычку — подойти, понюхать и перевернуть щенка на спину, словно без этого не видно — мальчик он или девочка. Эту привычку маленький и толстый Джон не терпел. Уже через пару месяцев он стал недовольно рычать, а через полгода вцепился зубами в нос слишком любопытной овчарке, да так, что его еле-еле от нее оторвали. Конфликт с хозяином визжащей от страха и боли овчарки удалось легко замять, потому как все, выгуливающие во дворе своих четвероногих питомцев, подняли овчарку, да и хозяина на смех: «Такой маленький, такую большую…»
Через неделю нечто подобное случилось с доберманом-пинчером. Виктор наказал щенка на глазах жертвы. Но это не помогло. Тем более, что отцеплять щенка от жертвы становилось все труднее. Челюсти он стискивал намертво. И чтобы разжать их приходилось всовывать меж зубов какой-то металлический предмет. Виктор не знал, что делать, не будешь же собаке, своей, ломать зубы. Слава богу, опытный человек подсказал способ: если сжать щенку яички, тот мгновенно бросал свою жертву. Правда, вскоре все окрестные собаки узнали о характере щенка и уже не связывались с ним, поэтому необходимость в применении такого варварского способа отпала сама собой.
Щенок рос быстро и очень скучал один. Он вскоре перестал грызть мебель и часами стоял в кухне, положив передние лапы на подоконник, выглядывая хозяина. Но зато сколько радости было, когда тот, наконец, приезжал. Хозяин тоже ценил Джона и даже очень, хотя не всегда мог уделить ему внимание. В их подъезде обокрали уже три квартиры, но квартиру Виктора не трогали. И он считал, не без основания, что это только благодаря Джону.
В мае Виктор женился. А что, пора! Двадцать семь лет. Обут, одет, имеет квартиру, машину, собаку, стабильную и высокооплачиваемую работу… Родители живут в деревне. Отец фермерствует на пятистах гектарах. Ему помогают младший брат Виктора — Костя и его жена. Во! Костя уже два года как женат. Ребенок скоро появится… Пора и старшему брату. Пора!