Жизнь в стиле С
Шрифт:
— Это будет второй..
— И оба якобы от меня. — голос брата стал враждебным.
— Хватит, довольно, пусти, я уйду.
— Нет.
Валентина вздохнула тяжело. Брат мучил и себя, и терзал Таню.
— У меня не может быть детей! — сказал Андрей. — Понимаешь, не может? Вероятность того, что я бесплоден 99 %.
«Но один-то процент у тебя есть! — ответила за Таню Валентина. Та так и сказала:
— Может быть, это и есть тот единственный шанс?
— Я не верю в чудеса! — Андрей был невыносим.
Стараясь не шуметь, Валентина выскользнула из дому. В саду
— Да, Валечка, — отозвался он.
— Ты где?
— На даче.
— А Таня где?
— Тут, рядом.
— Ну и как дела?
— Нормально.
Больших откровений не предвиделось? Валентина вдохнула. Ладно.
— Выйти к озеру. Есть разговор.
Андрей появился спустя полчаса. Прощание с Таней, несколько, затянулось.
— К чему эта конспирация?
— Сядь, — Валентина прихлопнула рядом с собой по еще теплому песку. — И послушай, что я скажу. Тане нельзя делать аборт. Это, во-первых. Во-вторых, не исключено, что…Маша — твоя дочка. За несколько дней до ее зачатия, Таня была в гостях у твоего соседа скульптора и имела сексуальные отношения с …тобой. Ты отбил у скульптора и провел ночь у подножия деревянной богини.
Тот случай Андрей помнил отлично. Проработав целый день, вечером он заглянул «на огонек» к соседу. Отворил дверь, шагнул в пьяную полутьму праздника, поморщился с устатку от громкой музыки, предвкушающим взглядом оценил обстановку. Веселье было в самом разгаре. Посреди комнаты топталось несколько пар. Движения больше напоминали преддверие сексуальной игры, чем танец. На диване толстяк шарил под юбкой у длинноногой блондинки. У окна целовалась парочка. Девушка была голой до пояса, мужик торопливо расстегивал рубаху. Из смежной с гостиной комнаты раздавались стоны, кто-то уже получал удовольствие.
Рощин довольно хмыкнул: он закончил писать эротическую сцену и чувствовал изрядное возбуждение. Которое, без прелюдий и забот можно было слить любой подвернувшейся бабенке.
Навстречу метнулась пьяная симпатичная барышня, повисла на шее, привалилась мягкой грудью. Девчушку кто-то хорошо «разогрел». Она кипела от страсти, как самовар и твердила как заведенная: «я тебя хочу».
Рощин оглядел публику. Никто не скучал в одиночестве, у каждого была пара. С чистой совестью Андрей увлек барышню к двери. У порога обернулся. По лестнице, со второго этажа спускался сосед. На лице растерянность, ищущий взгляд.
— Но… — пропажа обнаружилась в объятиях Рощина. — Как же так…
Андрей пожал плечами, извини, друг, отпускать добычу он не собирался. На вечеринках у скульптора царили более чем свободные нравы. Кто первым, а кто вторым получит ту или иную девчонку значения не имело. Позже или раньше каждый имел ту, что хотел.
«Не велика беда, будет следующим. Для него так будет даже лучше», — подумал Андрей, укладывая барышню на одеяло, которое всегда хранилось в специальной нише в основания деревянной богини.
Нет, переменил он мнение чуть позже, с такой горячей штучкой соседу не совладать. Пусть устанет, тогда уж…Спасая соседа, Рощин не отпускал ненасытную девчонку всю ночь. И с удовольствием продолжил бы отношения дальше. Однако
…Андрей напрягся, постарался увидеть ту сцену, как бы со стороны. Иногда это помогало. Сейчас нет. Как ни старался, он не мог сказать определено: Татьяна ли была с ним тогда или другая женщина.
— Машенька родилась через девять месяцев после вашего свидания, — продолжила Валя. — Правда, буквально через несколько дней вернулся Геннадий. И, наверняка, сразу же уложил Таню в постель. От кого она забеременела сказать трудно. Но на 50 % это мог быть ты.
— Глупости, — не очень уверенно опроверг Рощин.
— Конечно, глупости, но это уже второй случай, когда вы занимались любовью, а потом Таня беременела.
— Третий, если считать ее нынешнее состояние.
Валентина поджала губы.
— Андрюша, ты с этим надо что-то делать!
— Что?
— Я не знаю. Но это еще не все, — следующие аргументы лежали в плоскости иррациональной. — Я была сегодня у этого алкаша-скульптора, рассматривала его деревянную дуру, возле которой вы кувыркались той ночью. У нее Танино лицо. Или, если хочешь, лицо твоей «Модницы».
— Тебе показалось.
— Сходи, проверь.
Рощин поднялся, стремительно направился, но не к дому скульптора, а к озеру и как был в одежде и обуви, рухнул лицом вниз в воду.
Валентина с сожалением посмотрела на брата. Бедненький.
— Не утони.
— Ерунда, — донеслось глухое бормотание.
— Эта богиня, кстати, прочим пялится на окна твоего кабинета.
— Чушь какая! — Андрей вернулся и снова сел рядом. — Кто пялится? Богиня? Да у нее глаза закрыты!
— Неплотно.
Тяжелое молчание увенчалось простым вопросом:
— Валечка, как же быть?
— Сам решай.
— Ты хочешь, чтобы я сделал экспертизу на отцовство?
— Какая разница чего я хочу, сам-то ты чего хочешь?
— Уже не знаю. Валя…
— Что мой хороший?
— Если…. — в голосе брата звучала мука, — если Таня делала аборт от меня, если она сейчас беременна от меня, если Маша моя дочка, может быть тогда и Никита мой сын?
Валентина нервно передернула плечами:
— Я тоже об этом думаю.
— Бред…. — Андрей сорвался и стремительно скрылся в темноте. О сестре, оставленной на задворках пустынного пляжа, он даже не вспомнил.
РОМАН
Поезд тронулся. Поплыл перрон за окном вагона. Замелькали фигуры провожающих. Надин сокрушенно вздохнула, визит к Люборецкому, на который она и Петя Травкин возлагали столько надежд, результатов не принес. За праздничным ужином, в честь гостей, у полковника начался приступ печеночной колики, затем разболелся желудок, поднялась температура. Затевать серьезные разговоры стало неловко. А потом и вовсе невозможно. Прохору Львовичу стало так худо, что он постарался выпроводить поскорее гостей. В первую очередь «выздоровевшую» от революции Ольгу.