Жизнь взаймы
Шрифт:
Татьяна моргнула.
— Что вы сделали? — продолжал бушевать собеседник. — Как вам удалось вернуть меня к жизни?
Нет, он не кричал. Он говорил сдавленным шёпотом, будто кто-то сжимал его горло. И от этого становилось не по себе.
— Я врач, — только и нашлась что ответить Татьяна. — Я увидела корабль, вывалившийся из Потока, обнаружила вас, умирающего, на борту и доставила в Лазарет, чтобы оказать первую помощь. Я — врач!
Как будто это могло что-то объяснить!
Турист закрыл лицо руками. А когда отнял ладони, Татьяна невольно отодвинулась
— Меня было невозможно спасти, — чётко отделяя каждое слово, произнёс он. — Не-воз-мож-но!
— Но почему? — воскликнула Татьяна. — Я знаю, что вы пережили катастрофу, которая должна была вас убить! Я знаю, что некто вмешался и спас вас, наделив ваши клетки возможностью бесконечного репродуцирования. Что с вами случилось, чёрт возьми, что вы начали умирать!
Турист вновь прикрыл лицо ладонями. Потер щёки с силой, будто стирал истерику. Тяжело вздохнул. И посмотрел на Татьяну глазами человека, которому нечего бояться.
— Я устал жить, — просто сказал он. — Чертовски — очень правильное слово — устал! А вы всё испортили!
Татьяна с ужасом разглядывала его, осознавая сказанное. За долгую хирургическую практику не пришлось иметь дела с самоубийцами — бог, как говорится, уберёг. И вот, поди ж ты, за миллионы парсек от родного мира встретить его представителя, которому надоело жить!
— Ты… это… совсем? — От волнения Татьяна даже перешла на ты, только что пальцем у виска не покрутила. — Нет ценности во вселенной величайшей, чем разум!
Сама того не замечая, она слово в слово повторила слова НикИва.
— Не ты сам подарил себе жизнь, не тебе её у себя отбирать!
— Да что ты в этом понимаешь, доктор, — горько усмехнулся собеседник.
Татьяна подалась вперёд.
— А ты расскажи!
Турист подумал мгновение. Протянул ей чашку.
— Нальешь ещё кофе?
Щупы мгновенно унесли чашку вверх.
— Кашу съешь, — беззлобно сказала Татьяна и подвинула ему нетронутую тарелку. — Может быть, сытый подобреешь…
У неё аппетит пропал совсем. И страх перед собеседником исчез. Она видела, что тот психически нормален, просто находится в постшоковом состоянии, и потому резок в словах.
Встав, Татьяна прошлась по кухне. Сюда бы НикИва с его язвительными, наизнанку выворачивающими вопросами! Вот кто быстро вывел бы этого Туриста на чистую воду.
Снова вспомнилась Майрами — белая целина светилась перед глазами, будто зазывала. Побывав на планете, Татьяна понимала теперь Ту-Ропа, тоскующего про простору и свободе, тому, что Туманный Айсберг безвозмездно дарил своим детям и тем, кому случилось побывать в его мире.
Её пациент, похоже, не любил свободное пространство. Вот и умирать отправился туда, где не было ощущения свободы, где древесные кроны, наоборот, создавали впечатление уютного и укромного уголка.
Берёзы…
Ту-Роп!
Неожиданно два воспоминания слились в одно. Перед глазами будто воочию
— Ты бывал на М-63, да? — развернувшись к собеседнику, спросила Татьяна. — И знаешь командора Ларрила? Ведь это ты привёз в оранжерею саженец берёзы?
— Я привез пять саженцев берёзы и два ольхи, — уточнил тот, с явным удовольствием поедая кашу. — Но, к сожалению, прижился только один берёзовый. Тот, что был доминантным для всей партии.
— Доминантным, то есть тем, из которого ты клонировал остальные? — уточнила Татьяна.
Турист кивнул. Прикончил кашу и отодвинул тарелку.
— Откуда ты знаешь, что я бывал на станции?
— Мне говорил о тебе помощник командора, Ту-Роп. А после Ларрил называл твоё прозвище.
— Как давно это было! — усмехнулся Турист. — Ладно, раз убивать меня обратно ты не собираешься, придётся рассказать тебе биографию.
Татьяна Викторовна взглянула на него возмущённо, но поняла, что он шутит, стремясь скрыть собственную нервозность. Села напротив, приготовилась слушать.
— Я родился в 2272 году, — начал Турист и испытующе взглянул на собеседницу — не вмешается в рассказ?
Она молчала. Кажется, её уже ничто не могло удивить.
— После окончания Всемирного энергетического института в должности энергетика поступил служить на один из кораблей — разведчиков дальнего космоса. В седьмом рейсе мы попали в аномальную зону, вследствие чего на корабле отказали все системы. Он превратился в мёртвое тело, кружащееся на орбите одной из тамошних планет. Для сбора данных об атмосфере, почве, энергетической и биологической опасности на неё была отправлена разведгруппа, в составе которой находился и я, на тот момент главный энергетик экспедиции. Мы собирались послать направленный сигнал бедствия, основать колонию и попытаться продержаться до прихода помощи — другого выхода у нас не было. А потом случился… — Турист запнулся, — …катаклизм. Искривление пространственно-временного контура в зоне нахождения корабля. Оно прошило его, превратив в пыль. По непонятной причине избежали гибели лишь те члены экипажа, что находились на планете. Но ненадолго. Катаклизм сопровождался всплеском неизвестного нам жёсткого излучения, приводящего к поражению тканей, подобному радиационным. Последним из оставшихся в живых оказался я…
Рассказчик замолчал.
Спустившиеся с потолка щупы деликатно поставили перед ним чашку со свежезаваренным кофе.
Турист смотрел на чашку, но не видел. Наблюдая, как расширились его зрачки, как ходит ходуном грудь, исторгая тяжёлое дыхание, Татьяна Викторовна понимала, что он памятью вернулся в прошлое. Туда, где друзья умирали у него на руках, оставляя его в одиночестве чужого мира. Безнадежном. Невыносимом.
Турист, наконец, заметил чашку. Залпом выпил обжигающий напиток. Посмотрел на Татьяну и продолжил: