Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование
Шрифт:
Задержался я с ответом, потому что вскорости ждал свою книжку и хотел, так сказать, отдариться. Сидел я в Абрамцеве, а книжка моя вышла [279] , а редактор мне об этом не сообщил (странный редактор у меня). Одним словом, я ее прохлопал, а когда узнал и послал режиссеру своему телеграмму с просьбой купить для меня, то – куда там! Наконец получил я 2 экз. (переиздание) и совсем загорюнился: вместо 200 тыс., дали мне 100 тыс., а это, как ты знаешь, тысячи три убытку, а потом столько опечаток, сколько не было их у меня во всех моих книжках: «барахтались» вместо «бархатились» (про осины), Алешка мой стучит по столу ножкой, а не ложкой, пропуски слов и даже нескольких, так что я в двух местах даже и не понял об чем речь, вставили мне почему-то медуницу (вместо таволги) и, значит, ее белую кипень! и шапки!
279
«Во сне ты горько плакал: Избранные рассказы» (М., Современник, 1977). Редактор Ю. Бондарев.
Словом, сплошное неудовольствие.
Но я и доволен отчасти, что удалось протащить «Ни стуку, ни грюку» и «В город», кот<орые> были
Теперь об охоте. Мне почему-то представилось, что в твоей деревне зайцев много и тетеревов (с чучелами на них). Я и рассчитывал на середину ноября, конец откладывая на Орел. А Марк [281] долго не отвечал и теперь все сваливается на декабрь, значит чернотропа не будет, будет снег, зайца не увидишь, собак у нас нет… Да еще Марк предлагает Нагибина [282] позвать и чтоб ты на своей ехал, а я на своей, а еще Рощин [283] тоже на своей – на трех машинах за одним зайцем? Это раньше только пьяные купцы ездили на трех лихачах. Не знаю, что и сказать! Если снег, то еще и лыжи волочить надо! Может, тогда не на Ловать, а ближе к Новгороду? Нет! – ближе новгородцы все небось выбили. Словом, подумай как лучше.
280
См. наст. изд., с. 137.
281
См. письмо 75.
282
См. письмо 51.
283
Рощин Михаил Михайлович (1933–2010), прозаик, сокурсник Казакова по Лит. ин-ту. Писал о Казакове: Полоса. Повести, рассказы, статьи (М., Современник, 1987).
Книжку я все-таки надеюсь достать и тогда тебе пришлю.
Будь здоров, пиши!
Опубликовано в «Звезде» (1990, № 1).
Э. Ю. Шиму
25 ноября 1968. Абрамцево
Дорогой Шим! Каждый раз когда я еду в Абрамцево, душа моя тоскует от желания повидать тебя. Но каждый раз в Москве столько делишек, – что рано не выберешься, а едешь поздно и остается одно – гнать и гнать, чтобы поскорее преодолеть семьдесят километров, отделяющие Москву от Абрамцева.
Сто раз (еще с Семеновым [284] ) собирались мы заехать за тобой, чтобы умыкнуть тебя сюда к нам. И лето прошло, и осень, и поэтому теперь остается одно: написать тебе, чтобы как-то вымолить прощение. Со страхом, старичок, приступал я к зимовке на своей даче. Чай сам понимаешь, что такое холод на даче. Но вот уже месяц холодов прошел (причем бывали морозы до двадцати гр<адусов>) – и ничего, жить можно. Очень сухой дом у меня, милый Шим. Ура! А знаешь как определяется сухость дома? По штанам и сигаретам. Влажные штаны и сигареты свидетельствуют о том, что в доме сыро. Когда я две недели жил у Конецкого (еще на канале), я каждое утро снимал со стула тяжелые влажные штаны и раскуривал сырую сигарету [285] . И еще есть один важнейший показатель влажности: окна. Если на окнах нарастает лед, значит сыро. У меня, старичок, окна чистые и сухие. Вот как. Вот, значит, как.
284
Семенов Георгий Витальевич (1931–1992). См. письма 95–105.
285
Сейчас на доме 9 по Адмиралтейскому каналу (тогда канал Круштейна) висит мемориальная доска памяти Виктора Конецкого.
А как тебе понравилась Германия [286] ? Поразился ли ты берлинским развалинам? Видел ли ты целые кварталы разбитых домов? «Что это, – все спрашивал я себя. – Нарочно они что ли не восстанавливают?» Был ли ты в Дрездене? Видел ли ты, бродил ли по Лейпцигскому вокзалу? И какие цветы ты оттуда вывез? Вообще у меня к тебе тыща вопросов, надо бы повидаться, потолковать – но как это сделать? Я тут, по всей видимости, засел крепко. Пишу, понимаешь ли, сценарий по Нурпеисову [287] – это предпоследняя моя работа, когда отдаешь свою литкровь, вернее вливаешь ее в чужое произведение. Еще переведу один роман и баста! Буду потом огребать деньги за переиздания. Но и своего за эту зиму накатаю порядочно, так мне кажется. А давно сам не писал, даже страшно браться. Наверно разучился к чертям, снова надо набивать руку.
286
Казаков побывал в Германской Демократической Республике в октябре 1965 года.
287
Осенью 1964 года Казаков приступил к переводу романа «Кровь и пот» казахского писателя Абдижамила Нурпеисова (р. 1924), на что потребовалось несколько лет: первые две части – «Сумерки» и «Мытарства» – были изданы по-русски в 1966 году, третья часть «Крушение» – в 1973-м.
Что у тебя нового? Как тебе работается? Напиши мне. А потом давай сговоримся насчет твоего приезда ко мне. Надо условиться о дне и времени – я буду встречать тебя на станции. А пока – обнимаю,
А что, ездила Лена [288]
Шим (Шмидт) Эдуард Юрьевич (1930–2006), прозаик, детский писатель. Родился и долго жил в Ленинграде, в 1960-х переехал в Москву и много времени проводил на даче в Валентиновке (сравнительно недалеко от Абрамцева). См. наст. изд., с. 223–224.
288
Добронравова Елена Борисовна (1932–1999) – артистка Московского театра им. Е. Б. Вахтангова, дочь известного мхатовского актера Бориса Георгиевича Добронравова (1896–1949), жена Э. Шима.
Письма печатаются по машинописным копиям оригиналов.
Письмо 79 опубликовано в Собр. соч., т. 3, с. 424–425.
13 декабря 1968. Абрамцево
Да, милый Шим, Эрфурт я прохлопал. Но ведь тогда не было у меня парка, не было недвижимости… Зато я читал когда-то «Эрфуртскую программу», а ты, как не имеющий высшего образования, небось о такой и не слыхал.
Насчет Решке [289] – это ты прав. Пьяница, сукин сын! Но – пьяница хороший, легкий. Знаешь, есть легкие пьяницы, как покойный Светлов, а есть тяжелые – как Конецкий, да и я, пожалуй. А кабак ты напрасно обругал, не знаю, тот ли ты имел в виду, который имел я? Я имел в виду кабак, завешанный всяким речным оборудованием – бакенами, фонарями с баржей, сетями, рыбами и проч. Очень дымный, с чугунной печкой, орущими немцами, с пивным запахом, с крепкой водкой и, что любопытно, – частный, а не госкабак.
289
Немецкий переводчик Томас Решке принимал участие в работе над сб. рассказов Казакова «Lari-Vari» («Трали-вали»), который в 1967 году выпустило издательство «Kultur und Fortshritt» (Берлин).
Знаешь, я в Берлине встретил Леву Гинзбурга [290] . Он там, как дома, пришел к Лео Кошуту [291] , привет, говорит…
А еще в отеле «Беролина» встретил я пани Ирену Ласонь – мою польскую издательницу.
Вообще странные бывают встречи. Раз, перед поездкой в Ниццу [292] моя переводчица поведала мне свою жизнь, рассказала о муже, с коим развелась и не видала 11 лет. И вот мчимся мы в экспрессе в Ниццу, сидим, конечно, в ресторане и вдруг возглас: «О! Лили!..» – это был ее муж. Ну, ясно, то да се, выпили по одной, потом по другой, потом ресторан закрылся, но, старик, это тебе не наши поезда, – закрылся ресторан, зато открылся вагон-бар, жратвы там уже не подавали, зато всего другого сколько угодно. И вот мы сидели в этом темноватом баре, лакали всякие напитки, я не стеснялся, ибо вполне надеялся на этого мужа, который есть самый натуральный миллионер. Но когда часа в четыре утра пришла пора расплачиваться, то этот сукин сын муж заплатил только за себя. Я, знаешь ли, всегда недолюбливал капиталистов, но тут мне захотелось его немедленно экспроприировать к чертям собачьим. Вдобавок оказалось, что места у нас в одном купе, у него наверху, у меня внизу. Он лег и захрапел, а я шуршал всякими эмигрантскими газетами, которые набрал на дорогу. А газеты, старичок, все были в траурных извещениях: в возрасте 78 лет скончался Л. гв. Измайловского полка капитан князь Шаховской, отпевание в соборе св. Ал. Невского на рю Дарю… и т. п. в том же духе.
290
Гинзбург Лев Владимирович (1921–1980), поэт, переводчик (с немецкого), публицист.
291
Леонард Кошут родился в 1923 году в Киеве, в 1931-м семья эмигрировала в Австрию; переводчик и редактор, в 1960-х годах заведовал отделом советской литературы в издательстве «Volk und Welt» (ГДР, Берлин), где участвовал в выпуске «Казахстанской библиотеки» и, в частности, книг А. Нурпеисова.
292
В марте 1967 года Казаков по приглашению синдиката французских писателей провел три недели в Париже и на юге Франции; по дороге в Ниццу пытался отыскать дом Бунина в Грассе, о чем рассказано в отрывке «Вилла Бельведер» (1968–1969). См. наст. изд., с. 219–220.
Прими мои соболезнования насчет твоего колена, как же это тебя угораздило? Бедный Шим! Зато страдания очищают душу и помогают лучше писать. Так что утешься! Я к тебе, м. б., заеду завтра (я поеду в Москву за мебелью). Надо же утереть твои слезы?
Неужто ты пьесу написал [293] ? Молодец, а мене наука.
Давай поедем в Голландию?
Насчет тюльпанов – ты прав, сердце мое дрогнуло. Но знаешь, какой из меня садовник? Я могу только ухаживать за тем, что есть, т. е. окапывать, рыхлить, подрезать, поливать и т. д., – а вот выбирать сорта, сажать, планировать цветник и сад… Это же наука! Так что я тут взял да и накатал слезное письмишко в районную газету, м. б., они мне в Загорске подыщут хорошего садовника и тот с весны возьмется за мой сад.
293
Э. Шим к тому моменту написал пьесу в трех действиях «Королева и семь дочерей» (1964), включавшуюся в репертуар Московского театра // Юного зрителя, одноактную пьесу «А дети не слушаются родителей» (М., Искусство, 1966), и позже – пьесу в двух частях «Требуются на работу» (М., ВУОАП, 1971), комедию в двух частях «Встретились двое» (М., ВААП, 1977) и др.
Впрочем, прощай! Целую и все такое, а Леночке передай поклон.
P. S. Ты что-то заработался, мой милый, если разжижаешь слишком плотно написанные страницы, как ты пишешь, чтобы тем самым выдержать равновесие. А ты, наоборот, попробуй другие страницы доводить до кондиции наиболее тебе удавшихся – эта задача помудренее.
Я бы тебе был благодарен, если бы ты дал мне почитать свое, когда кончишь. Дашь?
И пьесу.