Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование

Кузьмичев Игорь Сергеевич

Будь здоров, дорогой, не болей – что у тебя было с кровью? Елене мой поклон.

Ю. Казаков

Письмо опубликовано в Собр. соч., т. 3, с. 433–434.

А. И. Шеметову

88

7 сентября 1965. Друскининкай

Дорогой Алексей Иванович!

Два дня тому назад зашиб я пальцы правой руки, поэтому сижу и диктую. Я бы мог, конечно, погодить и написать тебе попозже сам, но тороплюсь, потому что хотел бы поскорее все-таки получить от тебя свой охотничий билет.

Я думаю, что Григорий Иванович Герасимов теперь уже приступил к занятиям,

так что ты можешь наконец его увидеть, взять билет и прислать мне. Адрес до 1 октября – Литовская ССР, Друскининкай, Главпочтамт, до востребования.

Сочти сам, когда будешь посылать, сколько примерно дней будет идти письмо из Тарусы в Друскининкай. Если ты получишь билет тогда, когда уже не уверен будешь, что оно меня здесь застанет – оставь его у себя, пришлешь мне его потом в Москву. Я тебе напишу когда.

Ужасно хочу в Тарусу. Не из-за этого говенного города, а чтобы повидать всех вас.

Написал бы ты, как живете, как Галя и дочка? Что слышно из Алма-Аты?

Теперь о Габите Мусрепове [310] . Я ему напишу, что хочешь, только я не знаю, в каком духе ему писать. Ты мне это дело растолкуй, и я тотчас же с удовольствием сделаю. Мало того, вместе с письмом к нему я напишу письмо Анверу Шманову, с ним я более или менее близок и могу писать ему откровенно.

А помнишь, как пили с тобой гамзу?

А помнишь, как ты лазил за вербой?

А помнишь ты гениального писателя Кобликова [311] ?

310

Мусрепов Габид Махмудович (1902–1985), казахский писатель, общественный деятель, депутат Верховного Совета СССР 5-го созыва, секретарь Правления Союза писателей СССР (с 1959).

311

Кобликов Владимир Васильевич (1928–1972), калужский поэт, детский писатель.

А помнишь ты Штейнберга [312] ?

Ты небось в сапогах резиновых уже ходишь?

Обнимаю и целую. И нежный поцелуй Гале.

Пиши. До 1 октября я в Друскининкай.

Ю. Казаков

Шеметов Алексей Иванович (1913–1993), прозаик. Родом из сибирской деревни Тальма на Лене, автор рассказов, повестей, исторических хроник о Державине, Радищеве, Кропоткине. В 1930-х годах учился в Томске, в Алма-Ате поступил на филологический факультет университета, но в 1941 был осужден по статье 58, п. 10. После освобождения работал в поисковых геологических партиях, сменил много профессий, а в 1962 году поселился в Тарусе, где познакомился с Казаковым, и о первой их встрече писал впоследствии: «…он представлялся мне высоким денди начала шестидесятых годов. И вот встречаю в прихожей коренастого человека в меховой куртке, в серой кроличьей шапке, с рюкзаком на спине. Когда он снял шапку, я увидел голую массивную голову, облысевшую как бы для того, чтобы полностью открыть мощный покатый лоб и придать лицу с крупными характерными чертами наибольшее своеобразие…»

312

Штейнберг Аркадий Акимович (1907–1984), поэт, переводчик.

Письма опубликованы в журнале «Нева» (1998, № 6).

89

21 сентября 1965. Друскининкай

Милый Алексей Иванович, спасибо большое за билет, я его получил вкупе с твоим письмом. Просьбу твою я уже выполнил, написал большое письмо Шманову и послал его на имя Нурпеисова [313] . А Нурпеисову я написал, чтобы он письмо это передал Шманову и еще сам бы поговорил о тебе.

Что же касается вероятности получения квартиры в Алма-Ате, так я думаю, что тут очень кстати поговорка «С глаз

долой – из сердца вон». И надо бы тебе не месить сапогами грязь в Тарусе, а гулять бы по алма-атинским проспектам и хотя бы раза два в неделю заявляться в соответствующие инстанции, смотришь, дела бы пошли ходчей. Да и заработал бы там уже порядочную сумму, так что на жизнь бы хватило, понял? Рассказ-то в «Просторе» напечатали? Про старика Хайджи? Нурпеисов давно писал, что рассказ взяли в «Простор». А ты бы там и другие свои вещи пристроил бы и вообще бы аклиматизировался бы, так сказать, своим бы стал, авансы бы получал и все такое. А так в Тарусе сидеть – ж… мохом обрастет. И что Галя смотрит, дура такая! Гнать тебя надо взашей из Тарусы.

313

См. письмо 79.

Слышишь, Галя? Пинком его под зад, поняла? Семью, гад, завел, а создать божескую жизнь для этой семьи не может. А все от чего? От лени. Приехал в Алма-Ату, ж… вертанул и назад. И сидит. Ждет.

Ты, м…, знаешь ли, что такое не рыпаться? Я вот однажды послал в апреле из Тарусы два рассказа в «Огонек» и тут же получил письмо, что оба взяли. Я и успокоился. И в «Огонек» ни ногой. А там авторы так и толкутся. И свои рассказы вонючие пхают и пробивают. А я, как благородный м…, сижу в Тарусе и созерцаю ее говенную грязь. И вот один рассказ вышел в конце августа, а другой так в январе следующего года. А посланы в апреле. А журнал выходит каждую неделю, понял?

Вот так, старик. Надевай-ка ты штаны и катись к едрене фене в Алма-Ату, да Галю бери с собой вкупе с дочкой. Там комнату снимешь, поживешь. Осень там чудная. До половины октября, так уж и быть, поживи в Тарусе. Ибо! Ибо первая половина октября и в Тарусе хороша. А там бери Галю и поезжай. Да не будь дураком, напиши сперва кому-нибудь, чтобы тебе комнатку подыскали недорогую, понял? Все мои «понял» следует читать с ударением на «я», понЯл? А я б к тебе завернул бы, позвонил бы тебе в звоночек, кнопочку бы нажал, а не стучал бы как необразованный, Галя бы мне открыла в белом передничке, а я б ее ущипнул, а потом бы к тебе в кабинет. А ты б тут же бегом в магазин за бутылкой, понял? А денег бы у тебя к тому времю было! Мы б с тобой как засели, так по всей Алма-Ате дым пошел.

И вот благословляю я тебя архипастырским благословением ехать в Алма-Ату, сиречь город Верный, а посему и благословение мое крепко и верно, понял? – опять же с ударением на «я».

Отпиши, что думаешь по этому поводу, отпиши – мне, недостойному рабу божьему, в Друскининкай, где я пребывать буду до октября десятого дня. А отпиши авиапочтой, две копейки не жми, хмырь ты эдакой!

А Галю цалую. В уста сахарные.

Адрес тот же: до востреб<ования>.

Будьте здоровы!

Ю. Казаков

Чюрленис – что на конверте, – это литовский гениальный художник и композитор. Это чтобы ты знал и при случае где-нибудь ввернул бы: так, мол, и так, кого-кого, а Чюрлениса я знаю…

90

5 октября 1965. Друскининкай

Алексей Иванович, дорогой! Ты ничего не понял из прошлого моего письма. Я вовсе не предлагал тебе оставить тарусскую квартиру (т. е. отказаться от нее) и мыкаться по чужим углам в Алма-Ате. Речь шла о том, чтобы ты поехал в Алма-Ату один на время, ну хоть в какую-нибудь командировку, на месяц. И то время, которое ты там пробудешь, использовал бы в хлопотах. Сам посуди, получил бы ты квартиру в Тарусе, если бы не жил в ней и не ходил бы к начальству?

Я получил письмо от Нурпеисова, и вот что он пишет (переписываю буквально, сохраняя даже орфографию):

«Я сейчас, сию минуту отнесу письмо твое Шманову. Он, конечно, как парень положительный, а самое главное, как человек влюбленный в тебя по уши, будет служить тебе, как и раньше, и верой, и правдой. Но гораздо было бы хорошо, если Алексей Иванович приехал сам, немедленно, тогда уж он получил бы квартиру непременно в течении каких-нибудь 20–30 дней».

Видишь – тот же глас: тебе надо быть там самому.