Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование

Кузьмичев Игорь Сергеевич

Ваш К. Паустовский

P. S. Посылаю рекомендацию.

Опубликовано в Собр. соч., т. 3, с. 500.

6

3 марта 1958. Дубулты

Дорогой Константин Георгиевич!

Спасибо, спасибо Вам за письмо и рекомендацию! Я даже долго писать не насмеливался, – так был смущен и обрадован. Вы представить себе не можете, как помогли Вы мне своим теплым словом. Мне было очень тяжело весь этот год, и уж месяцев восемь я забросил литературу. Когда видишь каждый день, как на литературной арене вновь и вновь появляются старые бойцы бездарности, жирные волкодавы софроновы [32] и проч., как бьют

они направо и налево, как распоясываются, доходя до наглости и нельзя их укротить, – так делается тошно на душе и так, в конце концов, равнодушно!

32

Софронов Анатолий Владимирович (1911–1990), поэт, драматург, публицист, главный редактор журнала «Огонек» (1953–1986).

А этот пленум – боже мой! Ни одной интересной речи, ни одной мысли, зато бездна общих слов и странные, дикие призывы не дипломатничать с писателями запада, т. к. это, мол, унижает советскую литературу. Как будто настоящую литературу можно унизить!

А нелепые требования в издательствах! У меня в «Арктуре» был абзац о цыганах. Потребовали: снять цыган, т. к. был указ о запрещении бродяжничества! В «Никишке» было выражение «мертвый лес». Потребовали: заменить «мертвый» другим словом, т. к. слово «мертвый» придает рассказу нехороший социальный оттенок. И т. д. и т. п.

Впрочем, черт с ними, теперь я снова начал работать. Снова я в Дубултах, опять здесь солнце, снежок, сосны, белки, лед у берега, прелестные дачи, чистота и тишина. Народу в доме творч<ества> совсем мало, не в пример прошлому году. Дух Ваш витает здесь [33] . То и дело вспоминают, как Вы жили тут, как писали «Золотую розу»… Глядя на это море, на эти сосны, мне вдруг тоже захотелось написать что-нибудь дико приключенческое, романтическое и ужасное. Сюжет: старые пираты появляются в наши дни и совершают целую кучу всевозможных превосходных преступлений. Если я начну эту вещь, я буду писать так: «Звезды раскрыли свои мохнатые ресницы, сизые сосны дохнули туманом, с глухим топотом пронеслись траурные кобылицы сумерек, и в закопченном очаге таверны Слюнявого Боба запылал жаркий огонь, когда в залив вошел Черный Корабль Джима-Вшивого-Носа». Увы! Вместо того, чтобы заниматься этой сладостной работой, я пишу все про разных подлецов, они меня одолевают.

33

Казаков познакомился с Паустовским весной 1957 года в Дубултах.

Как Ваше здоровье?

А летом, правда, давайте поедем на Север – какие народы там, какая рыба, какие церкви! Мы будем таскать рюкзаки, спать в сырых оврагах, питаться грибами и укреплять свое здоровье, расшатанное литературой. Мы будем дышать запахом водорослей, стрелять тюленей, плавать на шкунах, писать стихи, петь и скорбно думать о величии мира. В лесах за нами будут следить старички-лесовички, на полянах попадутся нам заколоченные, сизые от старости деревянные церкви, брякнемся мы на колени лицом на восток и забормочем: «Стану я, раб божий, благославясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота, выйду в чисто поле…» Ах, ах! Поедемте, Константин Георгиевич!!

А пока будьте здоровы, низко Вам кланяюсь, а я здоров, чего и Вам от Господа Бога желаю! Галку же поздравляю с жэнскым празднык номэр восым! (казахск.)

Ах, да! Карточку! Когда же карточку, Константин Георгиевич?!

Ваш Ю. Казаков

Опубликовано с купюрами в «Литературном обозрении» (1986, № 8).

7

10 апреля 1958. Москва

Дорогой Константин Георгиевич!

На днях вернулся из Дубулт. Погода была прекрасная, работалось мне еще лучше (все Ваше письмо!) и написал я пять рассказов.

А в Москве сюрприз: письмо из Чехословакии, журнал которой «Мир<овая> литература» мной «интересуется». И опять Вы! Спасибо, спасибо Вам большое за доброе мнение обо мне, дай бог его оправдать!

Константин Георгиевич, что Вы скажете, если я один из новых своих рассказов посвящу Вам. В Дубултах его читал Штейнман [34] (ленингр<адский>

критик) и все просил его у меня для «Звезды». Да я не отдал. Так вот, если и здесь он всем понравится, то разрешите ли Вы посвятить его Вам? А мне так хочется! Рассказ о Севере. [35]

34

Штейнман Зелик Яковлевич (1907–1967), литературный критик; 1936–1956 годы, будучи репрессированным, провел на Севере.

35

«Манька».

Мама моя слышала от одной знакомой о человеке, который лечит астму. Хотя это «религия и опиум», но не попробовать ли Вам полечиться у него? Такие люди часто действительно хорошо лечат – это факт. Мама попробует узнать адрес этого человека, и если это ей удастся, я Вам напишу его.

Очень хочется повидать Вас и поговорить, но это когда-нибудь, а сейчас я жду Вашего разрешения на посвящение. Напишите всего две строчки.

Еще раз большое спасибо Вам за все, будьте здоровы, легкой Вам работы и прекрасного настроения!

Ваш Ю. Казаков

Опубликовано в Собр. соч., т. 3, с. 333–334.

8

20 августа 1958. Москва

Дорогой Константин Георгиевич, здравствуйте!

Был я в Питере, испытал там сильнейший испуг в связи с Ливаном (в квартире, где я останавливался, уже поговаривали о повестках из военкомата) [36] , потом несколько дней слушал разговоры о похоронах Зощенко [37] , потом уехал и поплелся по Мариинской системе, был в Вытегре, в Белозерске, в Череповце, Угличе, Ростове и поездом вернулся в Москву.

36

В 1958 году США ввели войска в Ливан.

37

Зощенко Михаил Михайлович (1895–1958), прозаик, подвергся жестокой критике в Постановлении ЦК ВКПб «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» (1946).

А в Москве пусто и скучно, дела литературные совсем дрянь. «Октябрь» дает мне командировку на Север и я еду, хоть одному ехать не хочется. Коринец, не дождавшись меня, уехал один, в Каргополе встретился с Тендряковым [38] и еще двумя ребятами, теперь они вчетвером шатаются по Онеге, а я к ним не хочу, хочу поехать на Белое море в поморскую деревню, забраться на тоню к рыбакам и пожить с ними недели две-три, поглядеть попристальнее на их житье-бытье и, может быть, самому поработать с ними, половить рыбу.

38

Тендряков Владимир Федорович (1923–1984), прозаик, уроженец Вологодской области.

Как Вы себя чувствуете? Не зудит ли у Вас на душе? А то давайте поедем вместе – дорога нетрудная, до Онеги поездом, а там день на пароходе и все. Уеду я числа 26 августа [39] .

Уже много дней у меня тоска, совсем не хочется писать, руки опускаются и никуда не подашься. Хотел было несколько раз приехать к Вам в Тарусу, да все откладывал, куда уж – у Вас, небось, своих хлопот полон рот. Книга в «Сов<етском> писателе» еще не пошла в набор, хотя в июне мне говорили, что уже все – идет. Я туда и показываться боюсь, скажут: ага, вас нам и надо, вот тут у вас рассказ подозрительный, не исправите ли… Ну их!

39

20 сентября 1958 г. Паустовский писал Р. М. Достян: «Юра уезжал на Белое море, звал с собой меня, но моя астма никак меня не пускает, хотя и стало гораздо легче…» (К. Паустовский. Собр. соч. в 9-ти томах, т. 9. М., 1986, с. 348).